Убыр и гондыр

Туман вокруг них сгустился: протяни руку – упрется, закружил, как торнадо в кружке кефира, обдал потусторонним холодом и заставил волосы зашевелиться. Находка прижалась к стволу еще крепче, так, что в зебристой коре, наверное, отпечатались ее руки, грудь и щека – никакому блудню вовек не отодрать, и царевна, недолго раздумывая, последовала ее примеру. Что сейчас слышал и чувствовал бедный Саёк – оставалось только догадываться.

Внезапно разом все стихло.

Кефир разбавили водой.

Серафима напряженно, так, что в ушах звенело, вслушивалась в тишину под собой – вглядываться все равно с такой высоты было пока бесполезно.

Ничего. Ни голосов, ни шагов… Неужели блудни забрали их всех?!

Щаз. Размечталась.

Но как бы проверить?… И если умруны остались, то почему они никуда не уходят? И что делать дальше?

Но выдвинуть идеи на этот предмет ей не пришлось.

С соседнего дерева – метрах в двух от них, там, где, по ее прикидкам, должен был прятаться поваренок – раздался какой-то шум, звуки ударов, похожие на пинки, и шмяк маленького щуплого тела, падающего сверху на другое тело, большое и вооруженное.

– АЙ!!!..

– Саёк!!!..

Серафима сиганула очертя голову вниз, не успев приземлиться, кромсая ножом направо и налево, но она знала, что чтобы избавиться от умруна, его нужно было пропустить через мясорубку.

А тут их было пятнадцать.

Пятнадцать – не тридцать, но и с таким количеством практически неуязвимого противника предприятие ее с самого начала носило печать поражения, и она в общем-то не удивилась, когда трое здоровенных угрюмых гвардейцев повалили ее на землю и скрутили за спиной руки.

Рядом уже лежал Саёк.

Только Находки не хватает, криво усмехнулась Серафима, и не успела поднять глаза к месту ее укрытия – она тут как тут. Свалилась сверху на них, визжит, кричит, царапается…

Через несколько секунд умруны бросили рядом и ее.

Ну, теперь все в сборе. Что у нас в программе дальше? Воссоединение с другой бедой? Прямая дорога к Костею? Пусть они и не рассчитывают, что я вернусь туда когда-нибудь!

Им придется меня убить, чтобы привезти туда.

Но, к немалому недоумению царевны, никто и не собирался ее никуда возвращать, везти, тащить или совершать какие-либо иные действия, направленные на перемещение во времени и в пространстве, если на то пошло. Умруны просто стояли и молчали, глядя в никуда.

И чего стоим, кого ждем?

– Первый, – вывернув шею, чтобы опавшая листва не лезла в рот, строго обратилась она к гвардейцам.

Один из них – тот, который ближе – повернул голову в ее сторону.

– Слушаю, матушка.

Если бы царевна уже не лежала, она, скорее всего, упала бы.

– Ч-ч-ч… Ч-ч-ч…Кто?… Как?… Как ты сказал?…

– Слушаю, матушка, – послушно повторил умрун.

– Матушка?! Почему – матушка? – непонимающе заморгала Серафима, стараясь быстро сообразить, где тут скрыт подвох и что это все для них значит.

– Последний приказ сержанта Юркого был: «хватайте прислугу и царицу, мать вашу», – бесстрастно объяснил гвардеец. – Значит, вы – наша матушка. Командир не может обманывать.

Остальные умруны согласно закивали:

– Вы – наша мать.

Серафима медленно обвела глазами все полтора десятка суровых лиц, и мысленно сделала поправку: «Мать-героиня. Ваша».

И тут ей пришла в голову кое-какая идея, проверить на практике которую очень даже стоило.

– Значит, я – ваша мать? – ласково улыбаясь, уточнила она.[6]

– Так точно, матушка.

– Тогда развяжите меня немедленно, деточки, – голосом царевны можно было украшать торты и добавлять детям в какао.

– Никак нет, матушка, – смущенно покачали головами гвардейцы Костея.

Ах, чтоб вас, дуботолы!..

– Но почему, карапузики? – вопросила царевна таким же елейным голоском, каким, наверное, коза из сказки пела: «ваша мать пришла, молочка принесла».

– Приказ командира отменить не может никто. Даже родная матушка, – с сожалением, но твердо отчеканил Первый и опять бесстрастно уставился перед собой.

Ах, так… ах, так… Ах, вот вы как… Ну, тогда я… Тогда я… Я тогда…

А чего я тогда?

А если…

Сердце царевны, снова почуявшей путь к спасению, радостно пропустило удар и заскакало, как кузнечик на допинге.

– Где ваш сержант? – не терпящим пререкания тоном задала она вопрос Первому.

– Сержант Юркий пропал в этом лесу, – бесцветно отозвался умрун.

– А где штандарт-полковник Атас?

– Штандарт-полковник Атас пропал в этом лесу, – повторилась печальная история.

– Кто сейчас вами командует?

– Командиров сейчас нет. Все пропали в этом лесу.

– Вы знаете, кто я? – если бы у нее не были связаны руки, она бы их уперла в бока и, скорее всего, это выглядело бы значительно эффектнее, но в ее положении выбирать не приходилось, и поэтому она просто нахмурилась и скроила страшную мину.

– Так точно. Наша матушка.

– А еще?

– Невеста царя Костея.

– Царь Костей может отдавать вам приказы?

– Так точно.

– Сейчас его здесь нет. Но здесь я – его невеста. И поэтому командование бедой я принимаю на себя! Ма-а-а-алчать!!! Равняйсь! Смиррр-на! Равнение на меня!

Все пятнадцать гвардейцев наклонились и уставились на Серафиму.

Наверное, потому, что это была единственная форма равнения, возможная в ее лежачем положении.