Участь Эшеров

Она хотела было возразить, но увидела в глазах сына взгляд мужчины.

— Хорошо, — сказала Майра. — Я поеду домой. Но как ты будешь…

— Я разберусь.

Майра встала и посмотрела на Рэйвен, а затем опять на Нью.

— Ты ведь… вернешься?

— Да, мама. Вернусь.

Она отвела взгляд и вышла из клиники на улицу, где в небе собирались грозовые облака.

Нью стоял в дверях, пока она не уехала.

— Что ты задумал? — спросила Рэйвен.

— Охоту, — спокойно ответил он. — Я должен сообразить, как поставить ловушку.

Глава 37

Рикс услышал отдаленный раскат грома, когда сидел в библиотеке, изучая при зажженных свечах один из первых обнаруженных им предметов: маленькую заплесневелую книжечку в черном переплете, полную математических формул, тусклых чернильных рисунков и нотных знаков. Математика в школе давалась Риксу легко, но эти формулы оказались для него слишком сложными. «Что-то связанное с физикой», — решил он, заметив среди цифр и букв обозначения веса и скорости.

«За каким дьяволом тут это?» — недоумевал Рикс.

Но особенно загадочным было нотное письмо — чрезвычайно запутанное, с десятками бемолей и диезов. Чье это сочинение и как оно связано с математическими формулами?

Рикс перевернул несколько хрупких страничек и посмотрел на рисунки длинных шпилей с полумесяцами, окружностями и треугольниками у их основания. Он чувствовал, что знает их смысл. Символы были ему известны, но не удавалось их сопоставить.

Тихий стук испугал Рикса. Он закрыл книгу, несколько секунд медлил, затем встал, подошел к двери и приоткрыл ее.

За ней стоял Эдвин — знакомое кепи, безукоризненно чистые, отутюженные куртка и брюки.

— Так и знал, что найду вас здесь, — сказал он.

Рикс открыл дверь шире, впуская Эдвина, и снова ее закрыл.

— Да вот, читаю. Как папа?

— Спит. Миссис Рейнольдс приступила к своим обязанностям.

Эдвин был бледным и изнуренным после того, как несколько часов провел с Уоленом в Тихой комнате. Кожа на лице, казалось, обтянула кости; от одежды исходил запах Уолена.

— Вы сегодня не завтракали, — сказал Эдвин. — Кэсс беспокоится.

Рикс взглянул на часы: уже почти девять.

— Со мной все в порядке. Просто утром не хотелось есть.

— Нужно поддерживать в себе силы. — Эдвин посмотрел на черную книжку, которую держал Рикс. — Нашли что-нибудь интересное?

— Думаю, да. Взгляни-ка. — Рикс подошел к столу и раскрыл книжку на формулах. — Как считаешь, что бы это могло быть? Похоже на задачу по физике.

— По физике? — Эдвин нахмурился. — Вот уж не знаю. В школе я лучше всего успевал по английскому. — Некоторое время он рассматривал символы, а потом покачал головой: — Очень жаль, но я не могу сказать, что тут к чему.

Рикс показал ноты и рисунки. Один рисунок напомнил Эдвину подкову, но и только.

Рикс закрыл книжку.

— Тебе что-нибудь известно о новом проекте папы? — спросил он. — Кэт сказала, он называется «Маятник», но больше она ничего не знает.

— Ваш отец никогда никого не посвящал в свои деловые планы. Я, конечно, видел, как приезжают и уезжают военные, но это меня не касается.

— Ты когда-нибудь интересовался, что происходит в «Эшер армаментс»?

— Да, и часто. — Эдвин пересек комнату и посмотрел на портрет Хадсона Эшера. — Мужественные черты лица, — сказал он с почтением. — Это был человек огромной воли и целеустремленности. У вас его глаза, Рикс.

— По-моему, ты уклоняешься от моего вопроса.

— Пожалуй… я уклонялся от него все эти годы. — В мягком золотистом свете фигура Эдвина выражала самообладание и достоинство. Отблески свечей мерцали на пуговицах его куртки. — Я уже говорил вам, что ненавижу войны, но кто-то всегда будет их вести. Это факт нашего ничтожного бытия.

Вы должны поверить, что оружие вашей семьи помогает предотвращать катастрофы. Такой взгляд на вещи позволил мне пережить много холодных ночей. Вам бы он тоже не помешал.

— Что ты имеешь в виду?

— Ваше душевное спокойствие. — Эдвин снял кепи и провел рукой по редким седым волосам. — Я знаю, что последние несколько лет вы были очень угнетены. Смерть Сандры, трудности с работой, теперь вот болезнь отца. Вы всегда были чувствительным. Я знаю, что жизнь в этом мире для вас очень тяжела. Разве не так?

— Так, — сказал Рикс.

Эдвин кивнул.

— Когда вы позвонили в тот день из Нью-Йорка, я услышал в голосе отчаяние. Еще раз почувствовал его, когда вы сказали, что хотите написать историю семьи. Мир может оказаться коварным, Рикс. Он бывает невыносимым для человека с тонкой кожей.