Участковая, плутовка и девушка-генерал

– Послушайте, товарищ полковник, – доносился из телефонной трубки голос, как и всегда, спокойный, размеренный, но вместе с тем и пугавший, и убедительный, способный заставить трепетать и чрезвычайно стойких, и не, к примеру, отважных, – прежде чем Вы совершите непоправимую, огромнейшую ошибку, – глава Российского государства будто видел происходившие события своими собственными глазами, – прогуляйтесь, сделайте милость, до центрального КПП вверенной Вам воинской части и пообщайтесь там с двумя молодыми красавицами – зачем? – они передадут кое-какие сведения, напрямую касающиеся Вашей семьи, взятой заокеанскими врагами в заложники, которые, полагаю, Вас несколько успокоят и полноценно уберегут от исключительно непродуманных действий, губительных и непоправимых, в существующих реалиях ничем не оправданных.

Так же как неожиданно началась, экстренная президентская связь моментально и прекратилась: по-видимому, с той отдалённой, московской стороны нисколько не сомневались, что с поступившей рекомендацией посмеют не согласиться либо хоть как-то проигнорировать. А в небольшом помещении, по большей части оборудованном пультами пускового управлениями да приборами, предназначенными для космического слежения, звонил уже совсем другой телефон, передававший, что до командира воинской части 12375 пытается дозвониться дежурный по контрольно-пропускному пункту № 1.

– Товарищ полковник, – послышался с обратной стороны проводной, телефонной связи надорванный, хорошенько взволнованный, голос, едва лишь Стрельцов включил внутренний селекторный аппарат и едва лишь он позволил оперативно докладывать, – вас тут какие-то две девушки спрашивают – одна по внешнему виду полицейская, а вторая простая девчонка – говорят, у них есть важные сведения, касающиеся вашей супруги и двухлетнего сына.

– Ясно. Сейчас я приду, – сказал Константин Алексеевич резко, как будто отрезал, и, не отключая переговорного устройства, широким шагом направился к специальной бункерной двери.

***

Некоторое время назад…

– Профессор Григорович?! – воскликнула Оксана, заходя в исследовательскую лабораторию, где на момент её влиятельного посещения не было уже ни злобных, кровожадных зубастиков, своевременно уничтоженных двумя боевыми приятельницами, ни ядовитых, отвратительных гадин, пока ещё, надо думать, продолжавших оставаться живыми, но так-таки бесследно исчезнувших. – А я всё думала: куда же вы тогда, после Северного полюса, загадочно и скоропостижно исчезли? Думала, сгинули… Ан нет! Оказалось, беспечно ошиблась.

Точно так же как и несколькими годами ранее, перед влиятельной оперативницей находился немолодой уже мужчина, недавно, около двух лет назад, разменявший сорокалетнюю отметку среднего возраста; небезызвестный доцент одной своеобразной кафедры, занимавшейся особенностями человеческих генов, Григорович Владимир Сергеевич, при невзрачной, можно даже сказать, угрюмой внешности, обладал невероятно отталкивавшим лицом, где колючие серые глаза, маленькие и узкие, располагались по бокам вздернутого кверху длинного носа. Оглядев его неказистую внешность, генерал-лейтенант Бероева, неизменно теперь сопровождаемая двумя другими красавицами, вспоминая прошлые очертания, безукоризненно определила, что, как и в тягостные времена «Арктического кризиса», неприглядная физиономия её давнего знакомого представлялась овальной, несколько вытянутой, где поры на коже казались настолько глубокими, насколько делали его похожим на больного, недавно перенесшего тяжёлую оспу, что светло-русые волосы торчали в разные стороны, выступая сантиметра по два и образуя бесформенную, всклокоченную копну, что ростом он выглядел невысоким, что тучным телосложением представлялся немножечко несуразным и что, не изменяя устоявшимся, давнишним привычкам, предпочитал носить толстый вязанный свитер, отличающийся яркой расцветкой и вовсе не сочетающийся с однотонными серыми брюками, а также грубыми, недорогими ботинками. Между тем, в отличии от памятного 2017 года, когда он представлялся нагловатым, хитреньким и пронырливым, сейчас учёный муж выглядел растерянным, понурым, невероятно взволнованным – а ещё! – он был смертельно ранен в левую часть груди, чуть повыше наиболее важнейшего телесного органа.

– Что здесь случилось? – категорично поинтересовалась Бероева, окинув его удручавший вид профессиональным, намётанным глазом и отлично понимая, что жить её невольному собеседнику, полусидящему на бетонном полу, осталось не так уж и долго.