Участник Великого Сибирского Ледяного похода. Биографические записки (СИ)

Таким образом Туркестанская армия достигла Соль-Илецка. Ещё таких дней пять, и она вступит в Оренбург. Батальон, рядовым которого был Алексей, 12 января направили из Оренбурга по железной дороге на юг – с задачей остановить передовую часть красных.

Хозяин флигеля, где накануне ночевал Алексей, предложил ему свои валенки взамен полученных при выходе из госпиталя ботинок, а также посоветовал обернуть бумагой ступни под шерстяными носками и торс под нательной рубашкой. Кроме того, дал оренбургский пуховый платок – обмотать себя под гимнастёркой.

Некомплектный батальон, проехав поездом станцию Донгузскую, высадился в заснеженной степи. Среди стрелков, кроме Алексея, были его кузнецкие друзья: Вячеслав Билетов, Пётр Осокин по прозвищу Сипай, Юрий Зверев по прозвищу Джек Потрошитель и Александр Цветков, которого звали просто Сашей. Они слушались своего земляка Георгия Паштанова, которому уже исполнилось восемнадцать. Сын столяра-краснодеревщика, Георгий, когда на подводу грузили буфет, один брался за одну его сторону, тогда как за другую брались два грузчика. Паштанов до записи в Народную Армию успел выступить в цирке гиревиком, а затем бросить на лопатки известного борца.

Добровольцы при свирепом морозе принялись создавать линию обороны в степи, разгребали лопатками глубокий снег, добираясь до окаменевшей земли, с невероятным трудом рыли в ней ячейки.

Подошёл неприятельский поезд, красные вышли из вагонов, атаковали залёгших белых цепями, обстреливали из орудия. Бой длился весь январский день, красные вынуждены были отступить.

А белые стрелки оказались насмерть замёрзшими. В живых остался один Алексей – благодаря советам хозяина флигеля, где был на постое.

Опираясь на рассказанное отцом, я написал повесть «Птенчики в окопах». Отец говорил, что, когда бой утих, он увидел на небе звёзды. Я взялся за повесть через много лет, и меня осенило: мой герой, глядя на лучистые звёзды на ночном морозном небе, понял, что это ребята, которые только что были рядом. Теперь они – вечно живые в столь близкой вечной выси!

Однако, подумав, я не стал такое писать, боясь, что оно прозвучит фальшиво.

От Оренбурга к Троицку

Подошёл поезд белых с подкреплением, Алексею помогли подняться из окопчика, отвели в санитарный вагон, а потом в вагон с кухней. Мой отец съел две порции горячего заправленного жареным салом супа из пшена.

Прибывшие белые в бой не вступили: Алексей вернулся с эшелоном в Оренбург. Спустя день или два в 5-й Сызранский полк возвратился выписанный из госпиталя Александр Рогов. Мой отец рассказал ему о гибели ребят. Рогов был удручён, проговорил с тоской: «Плохо». Помолчав, добавил: «Раз ты из всей артели один оставлен, жить тебе долго».

В начале двадцатых чисел января 1919 года белые под натиском красных ушли из города, остатки 5-го Сызранского полка в составе 2-й стрелковой дивизии отступали на восток вдоль железной дороги Оренбург — Орск, стремясь закрепиться на каждом полустанке, на каждом разъезде. Алексей участвовал во всех этих ожесточённых боях.

Не удалось приостановить отступление и в Орске, 2-я стрелковая дивизия отходила к Троицку.

Поступавшее пополнение

В конце февраля дивизия заняла оборону на линии от станицы Кизильской на юг, ближайшим крупным городом в тылу был Челябинск. 5-й Сызранский полк, бывший полком только по названию, начали пополнять мобилизованными сибирскими крестьянами. Добровольцы, служившие в полку с лета восемнадцатого года, носили заячьи шапки с длинными ушами, на концах у которых были пуховые шарики (в советское время шапки такого типа, но вязаные, носили дети). На мобилизованных были папахи или деревенские шапки – отличие от добровольцев бросалось в глаза. Но если бы оно состояло только в этом. Крестьяне были из тех мест, где не успела показать себя большевицкая продразвёрстка, необходимость воевать перед ними не стояла, и они возненавидели белых за мобилизацию, уклонение от которой каралось расстрелом.

Полк расположился в деревне, в сторону неприятеля выдвигались секреты, позади них располагались полевые караулы. Когда красные приближались, Алексей и другие стрелки выбегали из изб, шли по снежному полю в контратаку, противник отходил.

Командовать полком был назначен пожилой приземистый подполковник, страдавший болью в ногах. Он их парил в избе, погрузив в таз с водой. Рогов и Алексей часто находились при нём. Добровольцев он называл «мои орёлики», а мобилизованных – «ребятушки» с ударением на «я». По его вызову они набивались в избу, и он, паря ноги, обращался к ним, вздыхая: «Знаю я, что вы воевать не хотите, думаете – пересидеть бы дома, а там будем мирно, спокойно жить. Не будет этого, ребятушки мои дорогие, не получится». И объяснял, что коммунисты – это образованные лжецы, всех, кто за ними пошёл, они обманут. Во-первых, мол, они объявляют себя партией рабочих, а вы кто? Вы крестьяне, и, если они пока не успели у вас хлеб забрать, заберут, когда мы отступим, а там и землю отнимут.