Участок

По лицу Лазарева вовсе не было видно, что он жулик. По лицу его было только видно, что все вокруг ему не нравится. А казалось бы, с чего такие эмоции? Вокруг красивая природа, да и само «Поле чудес» – сплошная красота: не дома, а замки. Здесь большие люди строят коттеджи и селятся. Будто бы даже сам сарайский губернатор отгрохал себе анонимно особняк, чтобы отдохнуть, когда ему надоест быть губернатором. И у самого Лазарева, отставного большого чиновника, здесь неплохой домишко в три этажа. И он тут председатель кооператива, каковым официально является «Поле чудес». Живи да радуйся! Но такой характер у Лазарева: не умеет он радоваться и во всем видит подвох. Кажется ему, что строители плохо работают. Что погода могла быть лучше. И что вообще кооператив надо было не на этом берегу строить, а на противоположном.

Появление милиционера он воспринял почему-то как оскорбление. Увидев, что Кравцов прохаживается у забора, решительно направился к нему.

– Не понял! – издали, без приветствия, прокричал он. – В чем причина посещения со стороны местных органов? Это не ваша территория интересов, между прочим! Почему без спроса?

Кравцов, рассматривавший землю, выпрямился и посмотрел на Лазарева как-то даже виновато. И веснушки у него возле носа совсем мальчишеские. Зеленый еще, хоть и старший лейтенант. Лазареву захотелось слегка приободрить его.

– Ты бы хоть пришел сначала познакомиться! – сказал он покровительственно. – А то ходишь тут, вынюхиваешь! Нехорошо!

– Да я просто посмотреть! – оправдался Кравцов. – Правильно за землей ухаживаете. Утром натоптано было, а теперь вот разровняли все...

– А ты разве утром тут был?

– Частично.

– Как это – частично? – раздраженно спросил Лазарев.

Кравцов не ответил, только слегка приоткрыл рот и немного выпучил глаза, словно сам удивился: что это я за глупость, в самом деле, сморозил?

Не привык, должно быть, с большим начальством общаться, решил Лазарев. Робеет.

– Если ты по вопросу проводов, – сказал он, – то это не к нам. У нас ни в чем недостатка нет, все везде проведено! Нам провода эти девать некуда!

13

Провода на самом деле девать было куда. Потолковав с Лазаревым и выяснив, что за состоянием земли и газонов ежедневно следит специальный человек, который сейчас отлучился в город, Кравцов ушел было с территории, но по пути заинтересовался тем, как возле одного из домов искусный умелец трудится над созданием витража. На толстом стекле он раскладывал осколки цветных стекляшек, а зазоры между ними заполнял, прихотливо изгибая, алюминиевой прово– локой.

– Красиво! – сказал Кравцов.

– Ничего, – сказал умелец.

– А как они держаться будут?

– Очень просто, – объяснил умелец. – Сначала пробую рисунок начерно, потом уже клею накрепко, проволокой прокладываю шовчики, так еще интересней. Надо бы свинцовой, но где ее взять. Ничего, и алюминиевая идет.

– Должно быть, много ее надо?

– Достаточное количество, – согласился умелец.

– А где вы ее берете?

– Дают.

– А кто дает?

Умелец не успел ответить, Кравцова окликнул негодующий голос Лазарева:

– Ты еще здесь? Чего тебе еще неясно, родной ты мой?

– Да я так. Любуюсь.

– Любуйся чем-нибудь где-нибудь в другом месте! – посоветовал Лазарев:

Кравцов повернулся с улыбкой, но Лазарев заметил, что глаза из голубоватых почему-то сделались у него дымчато-синеватыми, облачными какими-то, а веснушки стали еще заметней на фоне странной бледности лица.

– Я, папаша, буду любоваться где хочу – чем хочу, – ласково сказал Кравцов. – Учитывая, что данная территория с неофициальным названием «Поле чудес» входит в зону моих административных интересов, хоть вам кажется иначе!

– Ты и хам к тому же! – возмутился Лазарев.

– Хам, папаша, это вы, – ответил Кравцов, а умелец хихикнул и отвернулся.

Лазарев задохнулся от гнева и побежал кому-то звонить. Он еще не сообразил, кому именно, да и надо ли, просто у него десятилетиями такой служебный рефлекс выработался: как чуть что не то – надо звонить. Сразу же скажем: дома он остыл. Его остановила простая мысль: если человек так открыто и смело хамит, то ведь неспроста же? Смелым сам по себе никто не бывает. Нет ли за Кравцовым другой силы, нет ли у него защиты? Надо будет выяснить!

А Кравцов тем временем нашел бригадира по фамилии Дьордяй и спросил того насчет проволоки. Дьордяй, мужчина широкоплечий, тяжелый и видно, что мудрый, ответил: проволоку кто-то привез.

– Кто?

– Да не помню.

– А когда? Не обратили внимания?

– Я, дорогой товарищ старший лейтенант, опытом жизни приучился обращать внимание только на свое дело. Полезней для здоровья получается.

– Это почему?

– А жизнь такая. Чуть в сторону посмотрел, а там уже что-нибудь не то.

– Согласен, – сказал Кравцов. – А у меня работа как раз – по сторонам смотреть.

И посмотрев по сторонам, он обнаружил, что наступил вечер.

14

Наступил вечер. Куропатов, про которого уже все село говорило разные вещи, был дома и мрачно ужинал.

Перед ним сидела жена Лидия, милая женщина в милом сорокалетнем возрасте, и упрашивала:

– Хоть мне скажи, Михаил, куда ты ходил ночью? Ведь ходил куда-то!

– На рыбалку ходил.

– В дождь?