Учебка. Армейский роман (СИ)

«Здравствуй, сынок.

Двадцать девятого получили твоё письмо. Сразу же пишу ответ. У нас всё хорошо. Папа целыми днями пропадает на работе, я готовлю сводки в Витебск (надо будет в среду везти), а Славик с первого июля едет на две недели в спортивный лагерь. Лагерь в Бешенковичском районе. Может там не отдых, а одни тренировки будут. Но он сам захотел, так что пусть едет. Путёвка недорогая — всего восемнадцать рублей. Я, правда, всё волновалась — он ведь так и температурил до двадцать восьмого после того, как ты в армию ушёл. Тётя Оля вчера утром уехала на Оршу. Только бы билеты были, а то ей придётся на вокзале сидеть. Рядом со мной Мурик сидит, мяукает — как будто бы чувствует, что я тебе письмо в армию пишу. Он всё по вечерам в зал к дивану приходит — наверное, тебя ищет. От Серёжи письмо пришло, так я тебе его пересылаю, как ты и просил. Пиши, как там у тебя дела? Как здоровье, нос?

Мама, папа и Славик… и Мурик тоже.

29 июня 1985 года

г. Городок».

В письмо был вложен ещё один конверт — от Гутовского:

«Здравствуй, Игорь.

Привет тебе с Дважды Краснознамённого Балтийского флота.

Сегодня ты ушёл служить. Теперь ты будешь жить совсем другой жизнью — жизнью военного человека. Хочу поздравить тебя с этим знаменательным днём. Я уже закончил курс молодого бойца и сейчас меня перевели на новое место службы — в город Калининград, бывшую столицу Восточной Пруссии. Город красивый — особенно старые дома и старинный замок. Я попал в комендантский взвод — буду наводить порядок в городе. Попал, как и хотел — в морскую пехоту. 23 июня я принял присягу. Ко мне приезжали матушка и Светлана. После присяги уже можно ходить в увольнение. Меня тоже отпустили. Мы гуляли по городу, катались в парке на аттракционах — всё-таки здорово на гражданке жить, только здесь это хорошо понимаешь. Пиши о себе. Как там у тебя служба идёт? Нет ли вестей от Жалейко?

Сергей Г. 26.06.85

г. Калининград».

Некоторое время Игорь находился под впечатлением писем и почти ничего не замечал вокруг себя. Впрочем, в таком состоянии находились многие — первые вести из дома вновь напомнили о той вольной, беззаботной жизни, о которой они ещё не успели позабыть. Тищенко прочёл каждое письмо по два раза и спрятал во внутренний карман, чтобы ещё как-нибудь почитать в свободное время.

Наконец курсанты, получившие письма, мало-помалу начали возвращаться к действительности и включаться в общую беседу. Рядом с кроватью Гутиковского собрался весь ряд, и время от времени курсанты покатывались весёлыми взрывами хохота.

— Пойдём, Тищенко, посмотрим, что там случилось, — предложил Лупьяненко.

— Пошли, — согласился Игорь.

Протиснувшись вперёд, они увидели, что Гутиковскому прислали в письме фотографии, которые сейчас переходили из рук в руки. Тищенко попросил посмотреть одну из них у стоящего рядом Доброхотова. На фотографии с гитарой в руках среди невообразимого скопления магнитофонов, проигрывателей и усилителей сидел какой-то волосатик. «Может, брат Гутиковского, вроде бы похож», — подумал Игорь и, не выдержав, спросил:

— Слушай, Гутиковский, это что — твой брат?

Гутиковский весело подмигнул остальным и ответил:

— Брат. Младший. А что — не похож?

— Да как-то не очень, хотя что-то есть…