Учебка

Посмотрел туда же и Плюх. И внезапно понял, что перед ним женщина. Догадаться было несложно – все, как говорится, было при ней. Если бы не вызывающая тошноту зеркальная шишка вместо головы и лакированно блестящее тело, этой фигурой можно было залюбоваться. Стройная, длинноногая, без капли лишнего жира… Но, вспомнив, кто перед ним, Егор опомнился, и его передернуло от отвращения. «Урфинша» была уже совсем близко, и косморазведчик заметил, что под ее грудями вытатуировано: «Атас!».

Злыдень вдруг замер. Он тоже пялился на эти блестящие полушария. Вернее, нет, как раз на эту надпись под ними. И то ли испуганно, то ли с непонятной Плюху жалостью выкрикнул:

– Атаска!..

А затем произошло нечто совершенно неожиданное. Сталкер резко стянул с плеча бесполезную винтовку, передернул затворную раму и принялся нажимать на спусковой крючок, продолжая приговаривать:

– Атаска! Атаска! Атаска!..

«Урфинша» хладнокровно шагнула к нему, взялась за ствол «Маши» и резким толчком ткнула ее прикладом в Злыдня. Раздался тошнотворный хруст. Сталкер завопил от боли и завалился на спину. Ртутноголовая валькирия, не сбавляя шага, опустила ствол своего автомата, стрекотнула короткой очередью и пошла дальше.

Злыдень больше не кричал. Его грудь окрасилась алым. Глаза были удивленно распахнуты. А во лбу появился еще один глаз – маленький, черный. И всеми тремя сталкер уставился в пустое небо. Казалось, он так и хочет сказать: «Веришь-нет?» Только ничего он уже не мог сказать, в этом Плюх был стопроцентно уверен. А вот Сысоев рванулся к убитому.

– Юлий Алексеевич, стойте! – схватил его за руку косморазведчик. – Ему уже не помочь, идемте дальше!

– Но…

– Ему уже не помочь, – повторил Егор более жестко. – Давайте поможем другим. Хотя бы попытаемся.

Оставшиеся шеренги «урфинов» Плюх с профессором прошли беспрепятственно, марионеточные воины не обращали на них никакого внимания. Но и Юлий Алексеевич выглядел теперь марионеткой. Или механически переставляющей ноги сомнамбулой. Разведчик думал его было как-то взбодрить, но потом решил не трогать. «Кто знает, не впадет ли он в истерику, если вывести его из состояния шока? Пусть уж, если что, поистерит позже, когда пересечем поле», – с грустью подумал Егор.

Но профессор истерить не стал и тогда, когда они дошли до кустов. Лишь потряс головой и, тяжело дыша, забормотал:

– Кошмар, кошмар, как же это страшно!.. Никогда не привыкну к смертям… Да еще к таким вот… Какой отвратительно жуткой может стать красота…

– Это вы о той «урфинше»? – спросил косморазведчик, выбрав место для засады и жестом показав напарнику, чтобы тот лег.

– Да-да, о ней, – сказал, устроившись в углублении между кустами, Юлий Алексеевич Сысоев. – Вы обратили внимание, сколь совершенные формы? И как отвратительно смотрятся они под этой блестящей пленкой, с этой каплей ртути вместо головы…

– Мне кажется, Злыдень ее узнал, – сказал Плюх, тоже опустившись на землю. – Это его шокировало, заставило сделать глупость и в итоге стоило жизни.

– Определенно узнал, – кивнул профессор. – Он ведь ее назвал по имени. Кто знает, вдруг это была его… подруга или даже жена?.. Тут кто угодно глупостей наделает.

– Вряд ли жена, – сказал разведчик. – Помнится, при нашей первой встречи Грибок Илону назвал Атаской. Значит, раньше не видел.

– Грибок ведь не всю жизнь провел со Злыднем. Возможно, ту сделали «урфином» еще до их встречи.

– Тоже верно, – вздохнул Плюх. – Как бы то ни было…

– Как бы то ни было, земля Злыдню пухом, а нам с вами, как вы правильно сказали, нужно не раскисать, а попытаться спасти остальных.

Егор мысленно выдохнул. Сысоев был в норме. По крайней мере, выглядел таковым. А это в данной ситуации уже было удачей. А еще Плужников не очень понял про землю и пух, но переспрашивать, конечно, не стал. В голове, правда, крутилось, что где-то он эту фразу то ли читал, то ли слышал – возможно, в старинных фильмах. Ну да, по логике такое могли желать умершему. Предрассудок, конечно, но не стоило забывать, что разведчик сейчас находился не в родном просвещенном и прогрессивном двадцать втором веке. И потом, такое желали, вроде бы, лишь когда покойника хоронили, закапывали в эту самую землю. Злыдень же остался лежать на поле. Хотя наверняка Илона и другие «коллеги» смотрели, как они уходили, и, конечно же, видели, что Злыдень погиб. И когда закончится бой, тело сталкера обязательно заберут и похоронят. «Так что и впрямь, пусть земля ему будет пухом».