Учебник юного волшебника

К тому времени, когда пришла моя очередь смениться на посту с амулетом, из трех тысяч человек не покурили только 10 постовых интендантской сотни, 30 человек патруля которые тремя отрядами по десять человек ходили вокруг лагеря, двое постовых перед палаткой Коиссы, я и сержант, чья смена дежурить была перед моей. Могу с уверенностью сказать – Остальные выкурили все! Все, что было в лагере. Сотенный интендантского отряда, вызванный одним из своих корешей на-слабо пройтись между кустами акации, раздал всю запасенную траву прямо среди веселящейся толпы, поскольку надышался дыма, в то время пока только шел к кустам.

И если Вы попытаетесь сказать мне, что я должен был что-то предпринять, могу прямо ответить – я это сделал. Увидев всю эту вакханалию, я ломанулся в центр этого шапито, расталкивая обкурившихся бойцов и пытаясь дышать через рубаху. Я орал и раздавал приказы отправляться спать, и в какой-то момент некоторые из ребят даже стали делать осмысленные лица. Но в этот момент я тоже оказался между этими злополучными кустами акации и, как и многие до меня, растянулся во весь рост. Со всех сторон раздался смех. Нет! Даже не так! Раздался конский ржач в три тысячи глоток. Ктото крикнул, “Качай командира!”. И меня начали качать. Через некоторое время я подумад, что если перестану дышать через рубаху, то возможно мне станет легче, и меня быстрее отпустят если кричать приказы не через рукав. К сожалению, восторженных солдат было, как я уже говорил, три тысячи. И с некоторого момента я очень смутно помню что либо, кроме движения вверх-вниз, а потом просто движения вверх. Те, кто отошел от дурмантравы первыми, говорили, что утром меня все еще качали. И это именно они вытащили меня из цепких рук восторженных моим падением солдат. Спасибо моим родителям за то здоровье, которое позволило мне выжить в ту ночь, и даже начать немного ходить следующим вечером.

Всеобщее веселье продолжалось до утра. Через злополучное место, многие прошли по нескольку раз. В результате, на следующий день весь отряд как будто бы побывал в небывалой потасовке. Дежурившие часовые, которых сменили только поздним утром, увидев то, что творилось в лагере, считали себя счастливчиками, не смотря на то, что не выспались. Особо обкурившиеся солдаты ходили по лагерю с красными глазами, периодически хихикая и глупо улыбаясь вплоть до обеда. Моим первым приказом, когда я смог говорить через приступы тошноты, было “засыпать кусты акации общим холмом высотой, по крайней мере, в человеческий рост”. И закопать в нем все заначки, которые остались. Для поисков было приказано, обыскать десятками у своих соседей и проверить другой десяткой. На возражения этих самых “счастливчиков”, в попытках сохранить свои заначки, что они-то не виноваты, что остальные такие ослы. Я наорал, хотя в тот момент это было скорее жалкое предрвотное блеяние, и приказал выписать им по пятерке плетей, чтобы приказ дошел до них через любое место. Холм был насыпан к вечеру землей из колодца – там, как раз, появилась вода. Поскольку, многих мутило после злоупотребления травой, колодец рыли как траншею. И колодец получился в форме узкого спуска к воде. Стены к тому вечеру были только подложены камнем. Основная задача – засыпать злополучное место, была выполнена.

И даже перевыполнена. Вершину холма сделали плоской. Туда перетащили шатер Коиссы. И по периметру холма возвели против-осадные укрепления. Формально, лагерь никуда не сдвигался, и это перемещение не подходило под описанные уважаемым магом, действия. Да и к тому же, после того как Коисса заснул, мы уже перемещали его в шатер. Так что еще одно перемещение в очередной укреп-район навредить не могло. На холме оборудовали наблюдательный пост.

Медитация

Шесть часов созерцания внутренней вселенной не прошли для меня даром. Тело отдохнуло, разум пришел в относительный порядок, настроившись на более позитивный лад. Ситуация, по прежнему, казалась мне безнадежной, но мои мысли грела позитивная мысль о том, что мы все еще живы и даже что-то делаем. У меня даже была идея, что я могу сделать прямо сейчас. А это самое главное – делать хоть что-то. Это всегда дает результат.

Был уже вечер когда Ники, подошла ко мне и позвала меня есть:

«Лева, пойдем кушать, у нас все готово. Мальчишки уже все поели и убежали на разведку. Остался только ты». Слова «на разведку» Ники подчеркнула насмешливым тоном. «Ой а чего этот человек смеется?»

И вправду, тот самый пленный, который ловил мой взгляд шесть часов, вел себя очень странно. Непрерывно хихикая, он бормотал себе под нос что-то о прощении и желании вернуться домой. Он так же очень быстро моргал и периодически мотал головой пытаясь отогнать от себя комаров. Второй пленный вел себя тише, но было видно, что он тоже страдает от комаров.