Учебник рисования, том. 1

И примеров тому - не счесть. Один из таких вопиющих случаев обсудили при встрече две несомненные личности (в личной состоятельности каждого из собеседников усомниться было трудно) - Борис Кузин и Дима Кротов, заместитель главного редактора журнала «Европейский вестник». Кротов, по слухам, создавал новую демократическую партию, и Кузин, в частности, коснулся и этого вопроса. Однако повод для беседы был иной. Кузин сказал так;

- Ты мне в глаза смотреть можешь?

- А что такое?

- Статья в вашем журнале про варварство и цивилизацию. Это как понять?

- Тема злободневная.

- А то что я этой темой занимался двадцать лет, забыли?

- Почему же, не забыли.

- Что же вы, иуды, ни одной ссылки на меня не поставили? Ни одной!

- Ну что за проблема, - храбрился Кротов.

- Есть ведь моральные правила. Какие-то границы, рамки ведь существуют? Ведь есть же, наконец, кодекс чести!

- Ты уж нас извини.

- Что же мне при встрече с тобой на другую сторону улицы переходить?

- Зачем?

- Затем, что руки твоей пожимать не захочу.

- Ну что ты так раскипятился. Мальчик написал, практикант. Непринципиальная статья, реплика по теме. Тебя все знают как главного специалиста.

- Знаю этих молодых, им бы лишь от пирога откусить, но вы-то куда смотрели?

- Сам знаешь, когда сдача в набор и сроки горят.

- Есть такие вещи, через которые переступать нельзя, понимаешь?

- Отлично понимаю тебя. Ты уж нас прости. В печать гнали.

- А может, ты ему сам и велел? Порог ваш больше не переступлю. Чувствую себя оплеванным.

- Нехорошо, конечно, получилось.

- Нехорошо? Чужие идеи присваивать - это нехорошо? Вот так, одним словом отделался? Взять мои убеждения и размазать по газетному листу - это просто-напросто нехорошо?

- Ну зачем же так, Боря? Пусть что-то у тебя и позаимствовали. Но если твои идеи станут достоянием масс, - разве это плохо? И согласись, Боря, стремление к прогрессу - это не твоя особая привилегия. Все туда хотят.

- Во власть рветесь, - горько сказал Кузин, - партии создаете. Куда нам, кабинетным ученым, до парламентских депутатов.

- Зачем эта ирония, Боря? Общее дело делаем.

- Ах, общее? Существует нравственный закон, в конце концов. Убеждения не крадут! Давайте опровержение.

- Что ж мы опровергать станем?

- Укажите, что тему эту разрабатывал Кузин. Пусть сам автор напишет, мол, виноват.

- Да не напишет он ничего. Его зарезали.

- Как это зарезали?

- В подъезде ножом зарезали.

- С бандитами связался, что ли?

- Да нет, так просто зарезали. Живот распороли. Трое детей осталось.

- Преступность у нас бешеная.

- Больное общество.

- Сам видишь, что происходит. Никаких законов, никаких принципов не осталось. Как же так? Ведь если мы сами в мелочах не будем соблюдать этические нормы - что спрашивать тогда с других? Публикуйте опровержение, пусть его дети, в конце концов, опровержение напишут. Нельзя так оставить.

- Что-нибудь придумаем, - пообещал Кротов. - Дети, правда, маленькие. Писать еще не умеют.

- Когда мы дойдем до цивилизованного уровня отношений? - спросил Кузин. И сам себе ответил: - не скоро. Специалиста такого уровня на Западе и ценят соответственно, - Борис стал загибать крепкие пальцы. - Машина раз; плюс квартира; плюс человеческая зарплата; плюс нормальная экологически чистая еда! Плюс окружение!

Кротов глядел на кузинские пальцы и кивал. Он сказал:

- Трудно переносить нашу нищую духом среду. Живя дома, к этому почти привыкаешь, а стоит ненадолго вырваться, взглянуть со стороны, и понимаешь, что мы живем ненормально.

- Недавно из Германии, - сказал Кузин, демонстрируя плотно сжатый кулак с привилегиями, - в Нюрнберге читал лекции. Рассказывал о влиянии степи на русское сознание, о скифской дикости. Хорошо воспринимали, адекватно. Дивный город, цивилизованность во всем. И построен, кстати сказать, как крепость - окружен стенами и противостоит варварству.

- Да, Нюрнберг, - вздохнул Кротов, - историческое место, куда уж нам.

X