Учебник рисования, том. 1

- Отец народов организовал голод в Поволжье.

- Тогда голод случился по вине отца народов, а другой, когда умерла почти вся семья, случился до революции - в восьмом году. И по чьей вине он случился тогда? Вещами распоряжался отец твоих девочек, коллекционер. И, надо сказать, от восьмого года до двадцать четвертого в судьбе моей семьи мало что поменялось.

- Вижу, жалости мои девочки не дождутся.

- Мне всех жалко, - сказал Павел, - и этих девочек, и других девочек, и лошадку тоже; и нет причин жалеть твоих девочек больше прочих.

- Не по-христиански рассуждаешь, - сказал Леонид, - рассуждаешь, как революционер.

- Христос и был революционером, - сказал Павел.

- Христос был против убийства, - сказал Леонид Голенищев и поднял палец.

- Разве он не сказал: не мир я принес, но меч?

- Он имеет в виду будущее - Страшный суд, - сказала Голда Стерн.

- Поскольку в будущее отныне берут не всех, - заметил на это Павел, - лучше разобраться сегодня. Христос говорит: не отменять закон Отца моего я пришел, но исполнить. Исполнится то, чего хотел Отец, - сегодня, здесь.

- Ох, чувствую, договоримся мы до изгнания торгующих из храма; ох, достанется нам, галеристам и кураторам, на орехи! - И Роза Кранц рассказала о своем участии в продаже полотен авангардистов западным коллекционерам.

- Да, - сказал Голенищев, - я слышал о коллекции Майзелей. Отменный вкус.

- Не купи они наш авангард, кто бы авангард спас? Условий для хранения нет.

- Именно цивилизация и спасает авангард, - сказала Голда Стерн, правозащитница.

- Вы хотите сказать, что западный коллекционер, покупая картины с квадратиками, экспортирует на свою родину идеи Дзержинского?

- При чем же здесь Дзержинский? И какие идеи Дзержинского существуют?

- А какие идеи Малевича существуют? Прошу вас, назовите мне мысль Малевича. Ну, хоть одну мысль, будьте добры!

XI

Сам коллекционер, т.е. барон фон Майзель, разумеется, изумился бы, услышь он такое сопоставление. Фон Майзель собирал картины русских авангардистов и даже был готов идти на определенные жертвы и траты, чтобы получить редкие экземпляры; но вот если бы кто-либо ему намекнул, что авангардисты в искусстве удачно дополняются авангардистами в политике и хорошей компанией для Малевича является Дзержинский, а для Розановой - Ягода, услышав такое, барон бы расстроился. Сорвалась бы сделка или нет - неизвестно, но велика вероятность того, что и сорвалась бы. Хорошо, что в современной России специалисты по авангарду не придерживались революционных взглядов, но, напротив, были вполне приличными, воспитанными, прозападно ориентированными людьми, и покупателей зря не пугали. Фон Майзель недавно посетил Россию и был приятно удивлен возможностью приобрести ряд выдающихся полотен мастеров первого авангарда. Сам Питер Клауке рекомендовал ему встретиться с ведущими экспертами - Розой Кранц и Голдой Стерн, дамами исключительно прогрессивных взглядов. Барону предложили неизвестного, но вполне качественного Малевича, двух Поповых, рисунки Родченко. Со смешанным чувством ажитации и жадности барон повертел в руках бумажки с нарисованными кружочками и стрелочками, потрогал холсты, где были изображены квадраты и черточки, выписал чек. А на что еще прикажете тратить деньги? - спросил фон Майзель своего делового партнера, француза де Портебаля, также прилетевшего на пару часов в Москву, - в нефть я уже вложил достаточно, попробую теперь сюда. - Тем более что эта вещь - безусловно надежная, - ответил Портебаль. Оба барона расположились в уютном отеле, окнами на Кремль и рассматривали майзелевы приобретения. Недавно образовавшиеся (но ставшие крайне близкими) московские друзья, а именно Роза Кранц и отец Николай Павлинов, и иностранные бароны сели полукругом возле полотен - теперь не торопясь можно было обсудить каждый мазок, смаковать линию, исследовать касания кисти. Да, работали мастера на совесть - вон как аккуратно закрашены квадратики! И сохранились прекрасно - будто вчера сделаны. В этом, видимо, и состоит специальный секрет авангарда - он всегда свеж и нов.