Учебник жизни для дураков

Раньше я бы просто не обратил на нее внимания. Потому что ведь было столько дел, которые необходимо выполнить. Или постеснялся бы подойти. А если бы подошел, то не знал бы, о чем с ней говорить. Я же не умел убалтывать. Вешать лапшу на уши. Не обладал ни опытом, ни навыком в этой области, ни сколько-нибудь сносной квалификацией.

* ДЕЛАЙТЕ ТО, ЧТО ХОТИТЕ, ЧТО СЧИТАЕТЕ НУЖНЫМ ОТБРОСЬТЕ СТЕСНЕНИЕ И РОБОСТЬ! Робость и скромность — серьезные изъяны.

* СКРОМНОСТЬ УКРАШАЕТ ТОЛЬКО СКРОМНОГО ЧЕЛОВЕКА.

* И запомните: ЛУЧШИЙ ВОЗРАСТ — ТОТ, В КОТОРОМ ВЫ СЕЙЧАС НАХОДИТЕСЬ.

Будь я прежним, и я бы наверняка ее упустил. А я устремился следом — вверх по лестнице. Пьянящий аромат ее духов кружил голову.

НАДО ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ ПОЗВОЛЯТЬ

— Надо позволить себе позволять, — твердил я себе.

Надо позволить себе позволять — в этом секрет молодости.

Когда начинаешь себя ограничивать — это уже зрелость.

Надо позволить себе позволять — без оглядки на то, что кто-то засмеется, а кто-то осудит.

Мы поднимались по ступенькам выше и выше.

Между вторым и третьим этажом двое балбесов играли на подоконнике в шахматы. Они были так увлечены, что даже не обратили на нас внимания.

— Вы тут живете? А мне позвонить. Срочно. Надо позарез, — говорил я девушке. — У меня друг при смерти. Надо узнать: жив он или уже откинул копыта…

Когда мы вошли в квартиру, я стиснул ее запястье. Она и сама ко мне льнула. Я стал стаскивать с нее платье. В который раз я поражался верности и всесилию учения Маркофьева о том, что все вокруг думают только об одном. О том, о чем и вы постоянно думаете, глядя на женщин и мужчин.

Учение Маркофьева было всесильно, потому что верно. Медленно я стал подталкивать девушку к дивану.

— Хотя мебель у вас в комнатах стоит неправильно, — бормотал я. — Кресла и стулья должны располагаться поперек земной оси, а диваны и кровати — вдоль. Если же порядок нарушен, в организме могут возникнуть отклонения — не слишком, впрочем, опасные: чесотка, стригущий лишай, замедление пульса…

Тут заскрежетал ключ в замке и вошли двое. Те самые, которые играли на подоконнике в шахматы.

— Значит, так, козел, — сказал один из них, обращаясь ко мне. — Выкладывай бумажник и все, что успел здесь взять.

— Но я ничего не успел, — возмутился я.

— Но ведь хотел взять? — произнес второй, мрачно поглядывая на заманившую меня к себе в дом негодяйку. Она стояла в сторонке с безразличным видом и скучающим выражением лица.

— Ты зачем разделась? — заорал он. — Тебя кто просил раздеваться? Ты, может, надеялась, мы опять будем доигрывать партию до конца?

Обследование моего бумажника не прибавило им оптимизма. А часы у меня были старенькие.

— Наглец, — не выдержала девушка. — И с такими возможностями имел хамство ко мне забуриться.

— Да, — сказал я ребятам, — лично я не Крез и не мешок с деньгами, но знаю адресок, где есть чем поживиться.

ОГРАБЛЕНИЕ

Из автомата я позвонил Лауре и тоном, не допускающим возражений, сказал:

— Спустись, есть разговор.

Она спустилась и села ко мне в машину. Когда она вышла из подъезда, двое моих сообщников в этот подъезд вошли.

Мне даже было лень придумывать, что я должен ей сообщить. Я просто сидел и молчал. И тянул время.

— Ну? — не выдержала она.

Но я так и не вымолвил ни слова. Пока неподалеку, в скверике, не нарисовался мужчина с пуделем. Это были тот самый мужчина и тот самый пудель, которые шастали мимо, когда я сидел возле Лауриной квартиры и жаждал получить наброски моей же диссертации. Свистом мужчина подзывал собаку.

Я выскочил из машины и, сжимая в кармане брелок от ключей, направился к мужчине. Он замер.

— Это что за свист? — спросил я. — Это ты кому свистел?

Даже собака съежилась.

— Вот ей, — стал показывать мужчина.

Тем временем из подъезда выскользнули двое ребят. В руках у них были узлы.

Лаура смотрела на меня и мужчину, поэтому моих сообщников не видела.

— Ладно, иди, — разрешил я мужчине. А сам вернулся в машину.

— Ты прям какой-то бешеный, — сказала Лаура. — Я таким тебя никогда не видела. А какой у тебя марки пушка?

ЧТО Я ЗАПОМНИЛ

На обратном пути я хотел выбросить ребят из машины. Тем более, узлы с награбленным они положили в багажник. То есть вещи остались бы при мне.

Сжимая в кармане брелок от ключей, я скомандовал:

— Выметайтесь! Ну, быстро, а то изрешечу!

Но я своих сообщников недооценил. И это они меня мигом скрутили и…

Перед глазами поплыли оранжевые апельсиновые круги. Последнее, что я запомнил, — рокот мотора моей удалявшейся машины.