Учебные часы

Нетерпеливо кивая головой, она вытирает рот тыльной стороной ладони и легонько толкает к двери спальни в трех шагах справа от меня… или это чулан?

— Не в коридоре ведь?

Да ну на фиг, конечно не в коридоре. Я все-таки джентльмен. Господи Боже.

Тем не менее, я позволяю ей поработать с моей молнией, потянуть и подергать, пока я вожусь с дверной ручкой. Она медленно тащит ее вниз прямо в коридоре всем на обозрение, ее умелые пальцы пробираются в мои джинсы. Ручка двери поддается как раз, когда шокирующий изумрудный цвет появляется в поле моего зрения.

Ярко-зеленый свитер со сверкающим жемчугом, темно-каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами ошеломленно останавливается в коридоре. Лицом к нам. Стоит как вкопанный, застывший олень в свете фар.

Или как девственница на жертвеннике.

— Дерьмо, простите, — слышится слишком знакомый голос.

Черт.

Зимняя шапка вернулась на место, надвинутая на эти длинные, шелковистые каштановые волосы, обрамляя ее невинное лицо и выводя меня из себя. Очень широко распахнутые глаза, слишком любопытные.

Слишком набожные.

Тем не менее, она делает то, чего я ожидаю от нее в последнюю очередь: смотрит.

От пытливого взгляда Джеймсон ничто не ускользает, когда он начинает медленно опускаться вдоль руки Рыжей, следуя за ее пальцами на выпуклость моих штанов. Ее теплая ладонь прихватывает в тиски мой твердый член.

Сквозь полуприкрытые веки я наблюдаю за тем, как Джеймсон Кларк смотрит, как я прикусываю зубами нижнюю губу, смотрит, как я стону, смотрит, когда Рыжая убирает руку с моей ширинки, игриво застегивая и расстегивая молнию, чтобы вновь привлечь к себе мое внимание. Вниз. Вверх. Вниз. Металлические зубцы двигаются без усилий.

Мой затуманенный алкоголем взгляд остается на Джеймсон, даже когда Рыжая занимается моим членом.

Бледные ключицы Джеймс.

Ее зарумянившиеся щеки.

— Уходишь так скоро? — спрашиваю я как можно небрежней с ширинкой нараспашку, нижнее белье застряло в молнии.

Джеймсон никогда не пропускает вызова. Даже бровью не поведя, она делает непринужденный глоток из своего красного пластикового стакана, глядя через его край прищуренными глазами.

— Это так ты зарабатываешь деньги, чтобы заплатить мне?

Вот ведь стерва.

— Может быть, — то ли смеюсь, то ли стону я. — Ты называешь меня проституткой?

— Нет, — вытянувшись в струнку, она выгибает бровь. — Просто говорю, что… мог бы подумать о взимании платы. Ты мог бы получить хорошую прибыль, продавая свое тело.

— Это было до странности похоже на комплимент, — опираясь рукой о стену так, чтобы мои слабые колени не подогнулись, глаза оглядывают Джеймсон сверху донизу. — Заинтересована стать моей первой платящей клиенткой?

Она смеется, громкий звук перекрывает гремящую музыку, и хныканье Рыжей мне в ухо. Я игнорирую ее, когда она тянет меня за руку к спальне.

— Заинтересована? — еще один раскат смеха по коридору. — Мерзость.

Мерзость?

— Что, черт возьми, это должно означать?

— В какой момент ты прекратишь использовать свое тело, чтобы доказать свою правоту?

Я пьян или она отчеканивает каждое слово? Со стоном опускаю голову и высовываю язык, чтобы увлажнить губы.

— Эй, Джим, — вздыхаю я, обессилено указывая по коридору. — Если хочешь пописать, то пошла не в ту сторону, — я стону, когда рука Рыжей возобновляет ласки мох яичек через джинсы. — Ты пошла не в ту сторону, — повторяю я. — Это рядом с кухней. Если, конечно, ты не хочешь присоединиться к нам в спальне.

На несколько обескураживающих секунд наши глаза пересекаются.

На несколько обескураживающих секунд ее глаза смягчаются, разглядывая меня с нераспознаваемой эмоцией и опущенными уголками рта.

Она разочарована.

Во мне.

Я знаю это так же точно, как то, что стою здесь, опираясь о стену, пьяный в задницу и вдвойне заведенный. Впервые почти за двадцать один год я на самом деле противен себе. Это мимолетно, но эти мягкие, трезвые голубые глаза — вдумчивые и не затронутые всей фанатской ерундой, окружающей меня — заставляют чувствовать себя…

Пьяным до чертиков, грязным и шовинистским.

Стыдливым.

Осужденным и недостаточно хорошим.

Проходит минута, прежде чем Джеймсон, наконец, разворачивается в своих балетках и исчезает из вида.

Я качаю головой, дезориентированный, но решаю больше о ней не думать и… не буду врать, в тот момент я тяну Рыжую через порог спальни. Вместо минета я трахаю ее у стены до потери пульса.

Потому что я хочу быть безразличным.

Потому что это приятно.

Потому что я могу.

Глава 5

«Ты миленькая. Вроде занудной девушки по соседству, но той, что любит хороший, жесткий секс на своем детском покрывале».

Себастьян

Я чувствую ее еще до того, как вижу.

Не спрашивайте как, но когда Джеймсон обходит мой стол с намереньем избежать меня, я выпрямляюсь.

Уже наготове.

Не здороваясь, она искусно прокладывает свой путь через столы к книжным полкам в другом конце библиотеки, упругий зад плавно двигается в обтягивающих темно-синих леггинсах с высокими коричневыми сапогами и коричневой кожаной сумкой.