Учебный плац

Он почти всегда с ней соглашался, но все же поступал так, как считал нужным, первым оказывался на участках и последним уходил, появлялся всюду, где требовался добрый совет, и по окончании рабочего дня подолгу засиживался над своей поквартальной книгой и бумагами. Кто не знал, как поступить, тот просто говорил: «Спросим шефа», а когда тот приходил и, немного подумав, что-то решал, работа возобновлялась.

Колодец; однажды нам предстояло пробурить колодец, и все советовали шефу бурить на заболоченном участке, где даже в засуху всегда стояли маслянисто поблескивающие лужицы; он молча все выслушал, потом поднялся к нашей каменной ограде, где, сперва сосредоточившись, постоял, а затем вдруг двинулся осторожными шажками, будто ступая по осколкам стекла и боясь поранить ноги. Устремив взгляд на землю, он описывал круги, иногда отступая на несколько шагов, иногда уходя в сторону, меж тем как то один, то другой из наблюдавших лишь качали головой, и спустя некоторое время указал на участок черно-серой земли и сказал:

— Здесь, ребята, здесь будем вколачивать трубу.

Они навинтили на трубу железное стяжное кольцо, насадили стальное острие, которое все было в маленьких дырках, а потом бабой стали вбивать в землю вертикально поставленную трубу, и потому, что отвес, который они опустили через трубу, не показал воду, они навинтили еще вторую и третью трубу, и наконец отвес засвидетельствовал то, что никто, кроме шефа, не считал возможным. Насос, который они подключили, сперва выдал на поверхность лишь коричневую жижу, но спустя немного вода становилась все прозрачней и прозрачней, и шеф первый ее попробовал, обмыл себе лицо и снова попробовал, и так как это он нашел воду, мы вправе были его обрызгать; это было очень весело. Бурильщику, который все не переставал удивляться, он сказал:

— Тут вам нужно будет опустить настоящий всасывающий фильтр, всего лучше из латунной проволочной сетки. — И больше ничего не сказал.

Мы как раз проверяли уклон для водопровода, для трубопровода, когда я заметил незнакомцев, которые, за исключением седовласого, поснимали куртки и не спеша, будто прогуливаясь, направлялись к нам. Они были в светлых рубашках и хорошо отутюженных брюках, и я сказал шефу:

— Кто это там идет?

Он поднял голову, но ничего не сказал и снова стал прикидывать, где должна идти канава для трубопровода. Как приветливо они поздоровались, с каким любопытством оглядывались по сторонам, и седовласый очень вежливо спросил, где ему найти господина Целлера, на что шеф ответил:

— Это я. Чем могу служить?

Солдаты; это были бывшие солдаты, которые со многими другими прибыли в Холленхузен на товарищескую встречу, в «Немецкий дом», они лишь хотели просить разрешения здесь, у нас, немного оглядеться, на земле, которую знали с давних пор; седовласый сказал:

— Как вы сами понимаете, у нас много всяких воспоминаний, и нам очень хотелось бы немного здесь походить и осмотреться.

Шеф отказался от предложенной ему сигареты и, улыбнувшись, сказал:

— Боюсь, здесь много чего изменилось.

А седовласый на это:

— Удивительно, просто удивительно.

В прошлом он командовал всеми солдатами в Холленхузене.

За данное шефом разрешение оглядеться на его земле они все хором поблагодарили, но таким невнятным «спасибо», какого мне до сих пор никогда еще не приходилось слышать. Шеф еще сказал:

— Я дам вам провожатого. — А мне шепнул: — Присмотри за ними, чтобы чего не попортили.

И мы отправились по солнцепеку, в воздухе стоял нескончаемый треск и звон, и еще будто лопалось что-то, словно лопались стручки, — разлетались семенные коробочки. Мне незачем было оборачиваться, я знал, что шеф смотрит нам вслед и улыбается своей непроницаемой улыбкой.

Не впереди, я шел не впереди, а держался сзади, останавливался, когда они останавливались, все ожидая, что они меня о чем-нибудь спросят, но они ни о чем меня не спрашивали, только время от времени дружески мне кивали, чаще всего однорукий, у которого пустой рукав был засунут за пояс. Именно он помахал другим, желая им что-то показать на земле, там, у однолетних теневыносливых вишен, он описал круг, повернулся, указал в том направлении, где когда-то стояли макеты домов, а другие столпились вокруг него, вглядывались в землю, затем повернулись и стали смотреть в указанном направлении, им было понятно то, к чему их побуждал и призывал однорукий, но по их лицам и по тому, как они держались, я видел, каких усилий им стоило что-то здесь опознать.

И так как мне не терпелось выяснить, что же они ищут, я молча к ним приблизился, пошел в хвосте группы, стал среди них, когда они остановились; и один что-то припомнил, припомнил место, где увяз учебный танк.