Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим

— И вы готовы, генерал, бросить сытую жизнь в Париже и променять спокойную денежную карьеру на походную и неблагодарную? Где Вас может убить в любой момент шальная пуля? — спокойно и явно беря на слабо молодого горячего корсиканца, спросил важный господин.

— Да, — безапелляционно отрезал молодой генерал.

Наступила пауза. Директор Карно делал вид, что размышляет, хотя Дима, видя весь диалог со стороны, даже не зная предыстории, был уверен, что пацана просто развели как лоха, поймав на слове. А решение отправить его подальше от Парижа было принято заранее.

— Хорошо, — наконец отмер Карно. — Вы там будете. Кстати, генерал Шерер — единственный, кто выступил против Вашего плана. На всех остальных он произвёл впечатление. А генерал Бертье, этот талантливейший офицер, по моему мнению, назвал его даже военным шедевром. А это многое значит.

Наполеон резко снял напряжение с кулаков и позволил себе наметить самодовольную улыбку.

— Но ещё большее впечатление Ваш план произвёл на меня как на учёного, знающего о математике не понаслышке.

Вот здесь хозяин большого кабинета улыбнулся, уже не маскируясь. Наполеон ответил взаимной улыбкой самодовольства.

— Наполеон, — перейдя на фамильярность, поинтересовался Карно, — на сколько ходов вперёд Вы просчитали ход итальянской компании?

— На двадцать, гражданин директор, — с явным бахвальством в голосе ответил генерал-мальчишка.

— Впечатляет, — похвалил государственный муж, убирая руки со стола, — я давно обратил на Вас внимание. Ещё с Тулона. С Ваших феноменальных расчётов при осаде. Вы талантливый математик, Наполеон Бонапарт. Не задумывались над занятием наукой по-настоящему?

— Я и занимаюсь математикой по-настоящему, — не согласился молодой человек с явными замашками превосходства, вновь, как и в детстве, выдвигая челюсть вперёд и задирая голову, в очередной раз напомнив Диме Муссолини, — любая наука имеет смысл, лишь применяясь к практике. Только такая наука является живой и настоящей.

— Ну вот в этом месте, молодой человек, позвольте с Вами не согласиться, — резко изменился в поведении директор Карно, вскакивая с кресла и превращаясь, как и все математики-теоретики, в чокнутых маньяков-психопатов, одержимых никому, кроме них, непонятной мутью.

Наполеон взаимно встрепенулся, переходя в тот же, видимо, заразный режим неадекватности, переквалифицируясь из боевого генерала в коллегу по цеху долбанутой на всю голову абстрактности.

Дима от резкого вскакивания Карно вздрогнул, не ожидая подобной прыткости от степенного государственного мужа, а увидев ответную реакцию главного героя и понимая, что сейчас придётся слушать полный бред под названием «научная дискуссия», в сердцах запустил в них пустую кофейную чашку. Посудина пролетела сквозь шустро вышагивающего к Наполеону директора и беззвучно скрылась в текстуре книжного шкафа.

Но выслушивать полемику двух математиков ему не пришлось. Картинка расфокусировалась, указывая, что очередной отрезок информации закончен и начинается следующий. Вот только вместо следующего вся нарезка началась заново.

Глава 7. Локация 1. Чем круче рай, тем толще под ним черти

Дима покинул локацию с талантом Наполеона и, выйдя в холл, огляделся. В большом зале было пусто. Заметил, что дверь в апартаменты Танечки отсутствует. Подойдя ближе, разглядел в проёме скорбную картину.

Получившая производственную травму женщина по всем признакам однозначно отходила в мир иной. Вернее, оставшийся от неё скелет в лифчике и трусиках. Она, как и положено умирающей, возлегала на смертном одре, а Вера обмывала предусопшую, готовя в последний путь. Смотав мокрое полотенце в жгут, она с чрезвычайной осторожностью прикладывала компресс к опухшей конечности, напоминавшей колотушку.

Дима замер с ехидной улыбкой в проёме, опёршись о косяк плечом. Но в импровизированном лазарете не обратили на него никакого внимания. Судя по сосредоточенному лицу медсестры, Вера со знанием дела, но полным неведением в области анатомии и физиологии, как и большинство врачей, оказывала первую медицинскую помощь, как могла. Судя по страдающему в муках лицу умирающей, Танечка была уверена, что эта помощь не первая, а последняя в её жизни.

Дима, экспериментируя с Коном при просмотре клипов, сделал для себя определённые выводы о его возможностях и прекрасно понимал, что ему ничего не стоит вылечить страдалицу практически мгновенно. И вот теперь молодой человек размышлял: стоит ли открывать этот секрет парочке патологически закостенелых медработников или нет. С одной стороны, они в скором времени и сами об этом узнают, но с другой — есть небольшой промежуток времени для приколов. Естественно, выбрал второе.