Учение древней Церкви о собственности и милостыне

Св. Астерий в беседе «против корыстолюбия» обращает внимание на чрезвычайно ненормальное распределение жизненных благ среди людей. В то время как «одни чувствуют тошноту от пресыщения избытком стя­жаний... другие, удрученные голодом и нуждой, подвергаются опасности. Одни возлежат под золочеными крышами и обитают в домах, похожих на маленькие городки, украшенных ваннами, и чертогами разнообразными, и галереями, простирающимися на далекое расстояние, и всевозможной роскошью. Другие не имеют крова и из двух бревен... И это равночестное живое существо — человек — имеет такое различие в образе жизни со своим однородным!... Не иное что, как именно корыстолюбие вводит этот беспорядок и неравенство. Один лишен приличного вида от нагих членов, а другой, кроме того, что имеет бесчисленное количество одежд, еще и стены покрывает пурпуровыми покровами. Бедняк ощущает недо­статок в деревянном столе, чтобы разрезать хлеб, а роскошествующий широко раздвигает серебряный стол, услаждается блеском материала.

А насколько было бы справедливее, чтобы этот последний угощался, на­сыщаясь всяким другим лакомством, стоимость же стола доставила бы пропитание неимущим?... Одному масла не достает, чтобы зажечь све­тильник, а другой же по одним светильникам — богач. Один ложится на голой земле, а хвастающийся суетными богатствами блещет украшением своей кровати, снабженной серебряными шарами и цепями вместо вере­вок. Таковы следствия ненасытного корыстолюбия. Если бы оно не ввело в жизнь неравенства, не было бы этих несправедливых возвышений и при­нижений, и разнообразные несчастья не делали бы нашу жизнь неприят­ной и плачевной... А всего этого началом, причиной и корнем — желание большего, неправедная любовь к чужим имениям. Если же бы кто-нибудь эту страсть людскую истребил, то ничто не препятствовало бы, чтобы в жизни водворился глубокий мир... и все возвратились к естественной приязни и дружбе. Посему и Господь наш заботливо врачует эту болезнь своими увещаниями, то объявляя: «не можете служит Богу и маммоне»; то выставляя жалким богача того, имевшего на следующий день умереть, а воображавшего, что будет долго наслаждаться роскошью; то, в другом месте, поучая, что совершен тот, кто, предоставив нуждающимся все, что может, обратится добровольно к нестяжательному любомудрию — мате­ри и сожительнице добродетели»[597].

Таким образом, по мысли св. Астерия, разделение людей на богатых и бедняков есть явление ненормальное в нашей жизни, противное спра­ведливости, утверждающейся на «равночестности» и «однородности» на­шего естества. И св. отец определенно осуждает всякую роскошь в жизни христиан, как противную началу христианской любви. «Роскошь, — го­ворит святитель, — есть дело враждебное добродетельной жизни, сое­диненное с порабощением лености и развлечениям, с неумеренным упо­треблением пищи и рабскими наклонностями. И хотя рассматриваемый предмет представляет собой единое нечто, но при частном раскрытии и исследовании он оказывается имеющим состав из разнообразной, весь­ма большой и многоглавой порочности: ибо то и не была бы роскошь, что не возвращалась бы многими средствами. А накопить богатые средства безгрешным образом трудно, разве только кому-либо не случится, что редкость, и богатеть обильно, и жить по правде точно. Так, живущему ро­скошно нужен, во-первых, драгоценный дом, украшенный по углублениям камешками, мрамором и золотом... Потом нужна драгоценная одежда для облачения сидений лож, постелей, дверей. Все у них заботливо одевается, даже бездушные вещи, между тем как бедняки раздетыми остаются в та­ком виде. Прибавь далее к этому и сосчитай серебро в сосудах, золото... все прочие средства роскоши, которые тщательно поименовать есть дело самих пользующихся ими... Затем прими во внимание множество прислуги столовой: трапезников, виночерпиев... весь этот сброд — спутник сует­ности. Чтобы приобрести это, сколько бедняков обижено! Сколько сирот поругано! Сколько вдов проливают слезы! Сколько от сильных мучений спешат к удавлению!... Подлинно, кто не испытывает никакой жалости к голоду и болезни, тот есть зверь неразумный... и даже гораздо более са­мых зверей несострадателен. И свиньи при заклании свиньи испытывают некоторое печальное ощущение и над только что пролитой кровью издают жалостные звуки; быки обступают убитого вола, выражая скорбь весь­ма печальным мычанием; стаи журавлей, когда один из принадлежащих к стаду попадет в силки, летают вокруг пойманного и наполняют воздух каким-то жалостным криком, ища сородича и товарища. А человек — су­щество разумное и нравственное, по подобию Божию наученное благо­сти — так мало беспокоится о ближних своих, находящихся в печальных и бедственных обстоятельствах!»[598].