Учение гордых букашек

Они с Талли поднялись на самый верх к библиотеке. Створки огромных дверей были распахнуты настежь. Под жаром от одной откололся верхний край и теперь стоял, прислоненный к стене. Внутри библиотеки лежали груды черного песка и обломков. Рабочие на небольших тележках вывозили камни к главной лестнице, где осторожно спускали вниз. Писарь отвел Талли от рабочих в главный зал.

— Так что, где эта королева? Ты сам-то знаешь куда идти? — спросил Талли.

— Знаю. Ее покои в главной башне, выше на этаж, только нас туда не пустят. Придется тебе пожить у меня в коморке, пока не представится случай.

На лестнице сверху на перила облокотился мальчик в белой одежде, и наблюдал за строителями. Талли указал на лестницу.

— Это там? Так близко, зачем ждать?

— Говорю, нас туда не пустят!

— Ладно, Писарь, давай сыграем в игру. Я твой маленький слуга, а ты злой хозяин.

После этих слов Тали бросился к лестнице, сбил служанку с подносом еды и схватил кусок свежеиспеченного хлеба. Писарь кинулся за ним, стража тоже, служанка вопила:

— Вор, ловите вора!

Тали ринулся на этаж выше, проскользнул мимо двух стражей в блестящих стальных кирасах и заметался в преддверье покоев королевы. Крику поднялось немало, но долго Тали вертеться не удалось. Его схватила мощная латная перчатка. Талли заорал тонким еще не ломаным голосом.

— Пустите, пустите!

Тут двери королевских покоев открылись. Сама королева в окружении служанок вышла и строго принялась отчитывать стражу.

— Сколько раз вам говорить, не трогайте моих детей!

Стражник опустился на колено, впрочем, не выпуская Талли.

— Ваше величество, этот не из ваших. Быстрый сорванец, простите что пропустили, наверняка один из слуг. Решил своровать хлеба, да не понял куда бежит.

— Тогда уберите его, найдите господина и прикажите высечь мальчишку, который не хочет работать.

Страж позади поклонился королеве и намертво сжал Писарю плечо.

— Госпожа, этот писарь его хозяин.

— Он каждый день меня избивает, прошу госпожа, высеките, только не возвращайте к нему. — Талли со слезами показал на Писаря. — Я просто хотел есть, он не дает еды уже три дня, а за что? За то, что я не поклонился ему при встрече!

— Госпожа, это ложь, мальчишка отправится на улицу, — ответил Писарь с предельным достоинством.

— Он грозился повыбивать мне зубы, если я еще раз попрошу еды!

Талли плакал натурально, лицо покраснело, сопли потекли.

— Тихо, — приказала королева. — Дитя, как тебя зовут?

— Талли, ваше величество, — Талли навесу склонил голову.

— Талли, этот человек действительно так плохо с тобой обращался?

— Да, ваше величество.

— Королева, прошу! Этот парнишка просто исчадье Агреба! — сказал Писарь.

— Молчать. Я услышала достаточно непочтительности сегодня. Пойдем дитя, тебя нужно отмыть. Заплатите ему за слугу, и выгоните из замка. Корона больше не нуждается в тебе, писарь. И дайте десяток плетей прилюдно.

Покушение

Писаря взяли под руки и уволокли прочь. Талли мельком извиняясь, пожал плечами. Отпираться бесполезно, Писарь сжал зубы, чтобы не наговорить лишнего про королевское правосудие. Ему хотелось сжечь к Агребу замок со всеми обитателями. Заявиться к королеве и задушить за эти десять ударов. Конечно, делать такого Писарь не собирался, но мысли заглушали боль несправедливости. Его сразу повели к главной площади. Здесь рубили головы, вешали и проводили публичные наказания. К помосту всегда стекались поглазеть бедняки. Богатым жителям белокаменных домов возле замка, едва ли так интересны страдания.

На площади разверзся беспорядок. Стража окружила помост, на который поднимались заключенные с мешками на головах. Казни почитались за главного кабана на блюде, сначала закуски подобные Писарю. Очередную душу прислонили к столбу. Человек не вырывался, он скорее был разочарован провалом конкретного дела, но знал, что после плети жизнь продолжится. Плотный камзол с вышивкой выдержал пяток ударов. Только последний прорезал ткань. Человека выгнуло сильнее, кровь засочилась, он застонал, но свободный уполз с помоста. Писаря колотило против воли. Тонкая одежда не сдержит и одной плети. Всегда так, у кого толще наряд, тот легче переносит удары.

Вдруг со стороны дворца показалась цепочка стражников, шестеро королевских слуг несли закрытый паланкин. Латы заблестели на крышах, и в окнах. Сверху арбалетчики оглядывали народ. Паланкин остановился. Король Йордан ступил на помост. Шепот как море по песку прокатился по толпе. Йордан заговорил: