Учение о стадиях преступления

Таким образом, законодательная фраза «если при этом преступление не было доведено до конца по причинам и (или) условиям, не зависящим от воли лица» абсолютно верна и отражает суть данной разновидности преступления. Но нам представляется, что вся она охватывается термином «пресеченное» поведение, отражающим в себе и неоконченность преступления, и противопоставленность привходящих обстоятельств воле исполнителя. Его мы и предлагаем ввести в закон вместо указанной длинной фразы: «Цркушением признается пресеченное исполнение преступления от его начала до частичного наступления результата включительно», разумеется, при условии, если теория уголовного права признает данное содержание пресечения. Если же этого не произойдет, хотя автор, опираясь на толкование в русском языке понятия «пресечение», не видит оснований для дискуссий, лучше сохранить в законе изложенную длинную фразу, чем вступать в данном случае в несущественный филологический диспут.

При толковании определения покушения вызывает сомнение и законодательное распространение покушения только на умышленные преступления. Действительно, и закон, и теория уголовного права, и судебная практика направлены на признание покушением только умышленной деятельности. Думается, едва ли с этим следует соглашаться, поскольку такой подход не позволяет решить некоторые проблемы, возникающие при формировании Особенной части УК, а также потому, что и неосторожные преступления могут быть пресечены. Согласно высказанному выше предположению о том, что законодатель в Особенной части формулирует нормы, в которых отражает неоконченную преступную деятельность на стадии исполнения преступления, была предпринята попытка вычленить такие виды преступления. И сразу же при их установлении возникли сложности определения самого факта исполнения преступления, т. е. нужно было ответить на вопрос, всегда ли выделенные в самостоятельные нормы неосторожные преступления сущностно представляют собой исполнение, а не создание условий для наступления вреда. В принципе в теории существует исследование преступлений с формальным и усеченным составами, однако ее применение на практике натолкнулось на определенные трудности. Например, разглашение государственной тайны (ч. 1 ст. 283 УК РФ), преступление с усеченным или формальным составом. Если исходить из прямого толкования закона, согласно которому «разглашение сведений, составляющих государственную тайну, лицом, которому она была доверена или стала известна по службе или работе, если эти сведения стали достоянием других лиц, при отсутствии признаков государственной измены», то данный вид преступления следует признать исполнением преступления, соответственно, преступлением с формальным составом. Но более глубокий его анализ не позволяет делать подобный вывод. Ибо разглашение государственной тайны само по себе не способно вызвать никакого вреда. Ведь необходимо, чтобы сведения, содержащие государственную тайну, путем одноразовой или неоднократной передачи попали в руки таких лиц, которые совершили бы действия, причиняющие вред государственным интересам, что, соответственно, влечет за собой признание разглашения сведений преступлением с усеченным составом. Отсюда анализируемое преступление лишь условно, в силу самостоятельного выделения нормы можно признать исполнением преступления, тогда как в сущности оно таковым не является, поскольку здесь закон закрепляет в качестве самостоятельной нормы пресеченную на стадии создания условий деятельность, т. е. приготовление, но не покушение. И если это так, то ч. 2 ст. 283 УК РФ, предусматривающая разглашение сведений, повлекшее по неосторожности тяжкие последствия, сформулирована неверно: разглашение сведений само по себе не может чего–либо повлечь, причинить, поскольку лишь создает условия для причинения, связана обусловливающе–опосредованно с причинением вреда. Поэтому более оправданна была бы следующая формулировка ч. 2 ст. 283 УК: «…если оно связано с причинением тяжких последствий» (не само причиняет, а только связано с причинением).