Учение о стадиях преступления

Подводя итог выделению М. П. Рединым объективных особенностей покушения, необходимо остановиться на том, что от сторонника раздельного рассмотрения стадий и неоконченного преступления, каковым является автор, можно было ожидать более серьезного подхода к анализу особенностей. Ведь очевидно, что при таком раздельном рассмотрении следовало обособить стадии, дифференцированно подойти к рассмотрению отдельных этапов, попытаться выделить момент возникновения замысла (по мнению автора — преступного намерения), выделить особенности каждой стадии (в том числе действий по созданию условий и действий по исполнению преступления), развести их, вычленив критерии начала исполнения и т. д.; кроме того, необходимо было вычленить особенности неоконченного преступления (в том числе прерывание преступления и его окончательность) и на их основе развести оконченное и неоконченное преступления, а также выделить особенности видов неоконченного преступления и на данной базе разграничить их друг с другом. Вместо этого автор смешал все характеристики в одну массу и назвал это особенностями приготовления и покушения, в результате от его поддержки идеи самостоятельного рассмотрения стадий и неоконченного преступления ничего не осталось.

Наряду с объективными особенностями М. П. Редин выделяет и субъективные особенности покушения, к которым относит следующее. «1. Наличие у лица прямого умысла на совершение преступления, задуманного им: лицо сознает, что его действия непосредственно направлены на совершение определенного общественно опасного деяния, что им выполняется объективная сторона конкретного преступления и желает выполнить указанные действия и довести преступление до конца. Если же лицо совершает преступление с материальным составом, то содержанием его умысла охватывается предвидение возможности или неизбежности наступления задуманных им общественно опасных последствий и желание их наступления. 2. Наличие у лица конечной цели — полное осуществление своего преступного намерения (выполнение умышленных действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления и доведение преступления до конца)»[417]. В результате мы видим, что автор обособил субъективные особенности приготовления и субъективные особенности покушения. Очень похоже на то, что он пытается обособить по данному основанию оба анализируемых института уголовного права, чего он просто не должен был делать. Ведь не секрет, что умысел возникает в определенный момент преступной деятельности и направлен на достижение конечного преступного результата, он является стержнем, просекающим всю объективную структуру деяния — и создание условий, и исполнение вплоть до достижения задуманного преступного результата. Именно поэтому он будет одним и тем же и при приготовлении, и при покушении, и при добровольном отказе (естественно, до пресечения или отказа), и при оконченном преступлении. Уже по одному этому нет смысла в отдельном анализе умысла при приготовлении и покушении. Вполне понятно, почему автор проводит обособленный анализ. Ведь он отрицает стадию возникновения замысла, отсюда он не может найти тот этап, на котором умысел появляется, и ему остается лишь дублировать субъективный момент по каждому виду неоконченного преступления, хотя, как мы видим, проблем это не снимает. Автор может возразить, что при приготовлении субъективный момент сложнее, поскольку включает в себя еще и промежуточную цель, направленную на создание условий. Но, во–первых, такая промежуточная цель может возникать и при исполнении преступления в ситуациях, когда виновному становится ясно, что прежнего создания условий недостаточно и нужно задействовать новые условия, только тогда преступный результат может быть достигнут, т. е. в самом покушении может содержаться создание условий, но это не то создание условий, которое пытается ввести в покушение М. П. Редин; во–вторых, говоря об обычном создании условий, существующем до исполнения преступления, нужно сказать, что и его автор пытается ввести в структуру покушения, о чем выше уже было сказано, но тогда, обособляя субъективные моменты приготовления и покушения, автор противоречит своей идее о включении создания условий в структуру покушения. Думается, и в этом вопросе автору не удалось правильно разобраться.

На наш взгляд, основным специфическим признаком покушения выступает пресечение преступления на стадии исполнения, именно пресечение на определенной стадии.

Всегда ли однозначно покушение или каким–то образом может быть дифференцировано? Этот вопрос ставили в теории уголовного права давно и решали по–разному. Еще в середине XIX в. было предложено делить покушение на оконченное и неоконченное, и сразу возникли сторонники (например, Бауэр)[418] и противники[419] подобного.