Учение о сущности

Но что касается утверждения, что противоречия нет, что оно не есть существующее налицо, то о таком утверждении нам нет надобности заботиться; абсолютное определение сущности должно быть присуще всякому опыту, всему действительному, как и всякому понятию. Выше по поводу бесконечного, которое есть противоречие, как последнее обнаруживается в сфере бытия, уже было об этом упомянуто. Обычный же опыт сам заявляет, что дано по меньшей мере множество противоречивых вещей, противоречивых учреждений и т.д., противоречие которых заключается не только во внешней рефлексии, но в них самих. Но далее оно должно считаться не просто ненормальностью, встречающеюся там и сям, но отрицательным в его существенном определении, принципом всякого самодвижения, состоящего не в чем ином, как в изображении противоречия. Само внешнее чувственное движение есть его непосредственное существование. Нечто движется не только поколику оно теперь здесь, а в другой момент там, но поколику оно в один и тот же момент здесь и не здесь, поколику оно в этом здесь вместе есть и не есть. Следует вместе с древними диалектиками признать противоречия, указанные ими в движении, но отсюда не следует, что движения поэтому нет, а следует, напротив, что движение есть само существующее противоречие._{43}

Равным образом внутреннее, собственное самодвижение, побуждение вообще (аппетит или nisus монады, энтелехия абсолютно простой сущности) состоит не в чем ином, как в том, что нечто в себе самом и недостаточность, отрицательное себя самого, суть одно и то же. Отвлеченное тожество с собою еще не есть жизненность, но так как положительное в себе самом есть отрицательность, то тем самым оно выходит из себя и приводит себя в движение. Таким образом, нечто жизненно, лишь поскольку оно содержит в себе противоречие и есть именно та сила, которая схватывает в себя и сохраняет противоречие. Если же нечто существующее не в состоянии в своем положительном определении вместе с тем перейти в свое отрицательное и удержать каждое из них в другом, обладать в нем самом противоречием, то это нечто не есть живое единство, не есть основание, но уничтожается через противоречие. Умозрительное мышление состоит именно в том, что оно удерживает противоречие и в нем себя само, а не в том, что, как это свойственно представлению, находится во власти противоречия и дает ему разложить лишь в другое или в ничто свои определения.

Если в движении, побуждении и т.п. противоречие скрыто от представления через простоту этих определений, то, наоборот, в определениях отношений оно проявляется непосредственно. Тривиальнейшие примеры верхнего и нижнего, правого и левого, отца и сына и т.д. до бесконечности, все содержат в себе противоречие. Верхнее есть то, что не есть нижнее; определение верхнего состоит лишь в том, чтобы не быть нижним, и первое есть лишь постольку, поскольку есть второе, и наоборот; в определении заключается и его противоположность. Отец есть другое сына, а сын другое отца, и каждый есть лишь это другое другого; и вместе с тем каждое определение есть лишь в отношении к другому; его бытие есть некоторое состояние. Отец и вне отношения к сыну, есть нечто для себя; но при этом он уже не отец, а человек вообще; подобно тому, как верхнее и нижнее, левое и правое, даже рефлектированные в себя, безотносительно суть нечто, но лишь как места вообще. Противоположные содержат в себе противоречие постольку, поскольку они в одном и том же отношении относятся одно к другому или взаимно снимаются и одно к другому безразличны. Представление, переходя в момент безразличия определений, забывает в нем свое отрицательное единство и является тем самым лишь различным вообще, в каковом определении правое уже не есть правое, левое уже не есть левое и т.д. Но поскольку оно действительно имеет перед собою правое и левое, оно имеет перед собою эти определения, как отрицающие себя, одно в другом, и в этом единстве вместе с тем, не как отрицающие себя, а каждое, как безразлично сущее для себя.