Ученик

— Внести в наши дела полную ясность; если хотите, поставить их на твердую почву.

— Понимаю, это целая система, — сказал Пембертон, — своего рода шантаж.

При слове «шантаж» миссис Морин привскочила. Молодой человек именно на это и рассчитывал.

— Что вы этим хотите сказать?

— А то, что вы играете на моем страхе, на страхе за мальчика, если я вдруг уеду.

— А скажите на милость, что же с ним может тогда случиться? — величественно вопросила миссис Морин.

— Как что, он просто останется с вами.

— А с кем же, по-вашему, еще должен остаться ребенок, как не с теми, кого он любит больше всего на свете?

— Если вы так думаете, то отчего же вы меня не рассчитаете?

— Вы что же, воображаете, что он любит вас больше, чем нас обоих? — вскричала миссис Морин.

— Думаю, что это именно так. Ради него я иду на жертвы. Хоть я все время и слышу от вас о жертвах, которые приносите вы, я их что-то не вижу.

Миссис Морин некоторое время глядела на него; потом она в волнении схватила его за руку.

— А вы, вы согласны… принести эту жертву?

Пембертон расхохотался.

— Я подумаю… я сделаю все, что будет в моих силах… на какое-то время я останусь. Ваши расчеты верны — мысль о том, чтобы с ним расстаться, мне нестерпима, я люблю его, и он возбуждает во мне все больший интерес, несмотря на все неудобства, которые я здесь терплю. Вы отлично знаете мое положение. У меня ничего нет, и оттого, что я занят все время с Морганом, я не имею возможности ничего заработать.

Миссис Морин поскребла сложенной ассигнацией свою обнаженную руку.

— А не могли бы вы разве писать статьи, не могли бы переводить, как я?

— Какие там переводы, за них платят такие гроши.

— Ну, я так бываю рада хоть что-нибудь заработать, — провозгласила миссис Морин, подняв голову и принимая вид оскорбленной добродетели.

— Хоть бы вы научили меня, как их доставать, — Пембертон с минуту выжидал, но она ничего не ответила, и тогда он добавил: — Я тут пытался было напечатать кое-какие статейки, но ни один журнал не пожелал их взять, они поблагодарили и отказались.

— Ну, вот видите — выходит, вы и в самом деле не такая уж важная птица, чтобы иметь бог весть какие претензии, — язвительно улыбнулась его собеседница.

— У меня просто не хватает времени, чтобы делать все так, как положено, — продолжал Пембертон. Потом, сообразив, что унизил себя, начав простосердечно рассказывать ей о своих неудачах, он добавил: — Если я еще останусь у вас, то только при одном условии — я хочу, чтобы Морган знал все о моем положении.

Миссис Морин задумалась:

— Но ведь вы не станете открывать ребенку глаза на…

— Открывать глаза на вас — вы это хотите сказать?

Миссис Морин снова задумалась, но на этот раз для того, чтобы пустить в ход еще более тонкое оружие.

— И после этого вы еще смеете говорить о шантаже!

— Вам ничего не стоит предотвратить его, — ответил Пембертон.

— И вы еще смеете говорить о том, что кто-то играет на страхе! — вскричала она, переходя в наступление.

— Да, разумеется, я же ведь отъявленный негодяй.

Какую-то минуту она на него смотрела — ясно было, что она всем этим глубоко уязвлена. Потом она швырнула ему деньги.

— Мистер Морин попросил меня передать это вам в счет того, что вы заработали.

— Я премного обязан мистеру Морину, но у нас с вами нет этого счета.

— Вы что же, не хотите их брать?

— Да, мне так будет легче, — сказал Пембертон.

— Легче отравлять моему мальчику душу? — простонала миссис Морин.

— Да, отравлять вашему мальчику душу! — со смехом повторил молодой человек.

Несколько мгновений она пристально на него смотрела, и он думал, что она вот-вот разразится стенаниями и мольбой: «Бога ради, скажите мне, что же все это значит!» Но она сумела подавить в себе этот порыв. Другой оказался сильнее. Она спрятала деньги в карман — альтернатива была до смешного груба — и покинула его, согласившись на отчаянную уступку:

— Можете рассказывать ему какие угодно ужасы!

Глава 6

Два дня спустя — а Пембертон все еще медлил воспользоваться данным ему разрешением — учитель и ученик, гуляя вдвоем, целых четыре часа молчали, когда вдруг, сделавшись снова словоохотливым, мальчик заметил:

— Я вам скажу, откуда я это знаю, я узнал обо всем от Зеноби.

— Зеноби? А кто это такая?

— Няня моя, она жила у нас, это было давно. Чудная девушка. Я ужасно ее любил, и она меня тоже.

— Ну мало ли кто кого любил. Так что же ты от нее узнал?