Ученик

– Да, слушай. – Я придал своему лицу озабоченное выражение. – Сегодня ночью никто к нам в контору не пытался залезть. А то мы вчера вечером с одним моим корешом мимо проезжали, так я обратил внимание – какие-то типы здесь рядом отирались. Хотел тебе брякнуть, да завертелся и забыл.

Серега ухмыльнулся:

– Ха! Вчера, ближе к ночи, тут напротив четверо гавриков устроили бузу. Минут сорок драка была, пока ментовка не приехала. Всех упаковали. Я все стоял, смотрел. И чего козлы в драку лезут, когда драться-то не умеют.

Он, продолжая ухмыляться, протянул мне ключ от нашего кабинета, хлопнул своей лапищей по моему хрупкому плечу и подтолкнул меня к лестнице.

Я поднялся к себе на второй этаж, открыл дверь и, усевшись за свой стол, первым делом выдвинул второй ящик. Сверху лежало несколько листочков плотной бумаги, на которых Толик Курсаков, наш непревзойденный мастер фломастера и туши, изобразил штук восемьдесят кукишей. Эти тривиальные фигуры из трех пальцев были различного размера и цвета, многие из них имели глаза и уши и весьма напоминали некоторых знакомых мне людей. Моим любимым занятием в свободные минуты рабочего времени было разглядывание этих рисунков и угадывание очередного изображенного персонажа. Я выложил эти листы на стол. Под ними обнаружилась толстенькая зеленая папка. Я достал папку и раскрыл ее. Да, это были именно те документы, которые вечером так лихо утащили у Корня из сейфа. По-видимому, это и была та самая мина, про которую вчерашний ночной посетитель докладывал по мобильному своим работодателям. Стоп! По мобильному. Посмотрим, что там с мобильным.

Быстренько закрыв папку и завернув ее в газету, я поднялся из-за стола, и тут мой взгляд упал на лежащие на столе рисунки. Мгновение подумав, я сунул эти рисунки в газетный сверток, вышел в коридор и направился в сторону курительного тупика. Забитая раньше дверь была приоткрыта, и я протиснулся на захламленную площадку черной лестницы. Под ноги мне тут же попал уже знакомый деревянный ящик, и, перевернув его, я сразу увидел маленькую трубку мобильного телефона. Осторожно подняв ее, я открыл крышку, внимательно осмотрел клавиатуру – телефон был отключен и, не зная пин-кода, я его включить не мог. Тогда я открыл заднюю крышечку трубки и выдвинул пластинку сим-карты. Достав из кармана прихваченные микросхемы, я подобрал подходящую, запомнил проставленный на ней номер и поставил ее на освободившееся в трубке место. А вот теперь пусть звонят! Поставив крышечку на место, я сунул телефон обратно в ящик. Ящик занял свое прежнее место, а я отошел в темный, поразительно грязный угол и на минуту задумался. Картина вчерашних событий складывалась у меня почти полностью.

Получалось, что против нашей фирмы затевалась самая настоящая экономическая диверсия. Отобранные секретные документы, при их правильном использовании, вполне могли привести либо к тому, что шефу придется выполнять любые требования тех людей, в руки которых документы попадут, либо – к громкому скандалу, потере нашим агентством делового авторитета, а возможно, и к уголовному преследованию. Подброшенная мне в стол папка – это, во-первых, ложный след, по которому пускают Коренева, во-вторых, чья-то подлая месть лично мне. Интересно, кому же так горько насолил достаточно мелкий текстовик, что с ним решили так безжалостно расправиться. В общем, оставались неизвестными мелкие, незначительные штрихи этой подрывной акции, но в целом, повторюсь, мне было все понятно. Через известный мне телефон я скорее всего выйду на заказчиков сего деяния, и тогда картина прояснится полностью.

Теперь необходимо принять меры к тому, чтобы спрятанные в вентиляционном коробе «секретные материалы» не достались врагу. Я очень надеялся, что их еще оттуда не забрали. И для этого мне был крайне необходим Афоня Бездомный. Как там меня Егорыч наставлял?..

Я принял важный, несколько злобный вид и тихонечко гаркнул:

– Афоня, вылезай!

За спиной у самой стены раздался какой-то нервный шорох, но никто не появился. Я немного смутился. Представляете, на грязной лестничной площадке стоит молодой человек интеллигентной наружности и сурово покрикивает в пустоту перед собой. А что мне было делать? Я шагнул на середину площадки, набрал в грудь побольше воздуху и на этот раз гаркнул погромче:

– Афоня, последний раз говорю, вылезай!

– Чего разорался! Ишь ты, вопит, как у себя дома! – неожиданно раздался за моей спиной визгливый с хрипотцой женский голос. – Смотри, доорешься, спущу тебя по лестнице-то!

Я быстро обернулся.