Ученик

– Вот сюда, – мастер показал на тонкое отверстие в задней части орудия, – я тоже насыпаю свой порошок. Когда нужно произвести выстрел, подношу к нему огонь. Внутри все вспыхивает, а снаряд вылетает из бомбарды с невообразимой скоростью и силой. Несколько выстрелов способны обрушить стену дома.

Барон фон Ленберг недоверчиво покачал головой. Ни сам мастер, ни его трубы ему не нравились. Говоря откровенно, случившееся с горшком вызвало в капитане редко посещавшее его чувство – страх:

– Не верю я, что от этих штук может быть большой толк. А если все так, как говорит лонвардец, без дьявола тут не обошлось.

Высказавшись, рыцарь с беспокойством посмотрел на молчавшего сюзерена. Помедлив, неуверенно предложил:

– Может, стоит, ваша светлость, послать – спросить совета у архиепископа? Он все-таки…

– В моем изобретении нет ничего от черной магии, – вспыхнул Фероцо. – Я верую в Господа Всемогущего всей душой. Эта вера помогала и укрепляла меня в трудах целых двадцать лет!

– Хорошо, хорошо, – герцог жестом остановил собиравшегося что-то ответить Ленберга. – Только архиепископа тут еще не хватало.

"И канцлера, – добавил он мысленно. – Если эти железки на самом деле способны метать ядра на сотни шагов, да еще с грохотом и пламенем… Весь сброд разбежится после первого же выстрела!". Неожиданно Гарольда охватило сильное возбуждение, какой-то совсем детский восторг. Он с нетерпением посмотрел на лонвардца:

– Чего же ты молчал все время? Почему сразу не сказал?

Рябая физиономия помрачнела, и герцог, еще не услышав ответ, догадался, что радость была преждевременной. Облизнув пересохшие губы, мастер начал издалека. Оказывается, проживал Фероцо не у старшины землячества, а дальше по улице. Через дом. С прошлого лета он с подмастерьями снимал там флигелек, ждал, когда сможет добиться аудиенции у императора. Но к несчастью Карл Третий заболел, и всем стало не до какого-то иностранца с его "огненными трубами". Потом император умер…

– Ты не о том говоришь, – перебил герцог. – Что у тебя не так? Да не тяни время, мерзавец!

– Весь мой запас пороха остался в подвале флигеля, где я жил, – выдавил из себя Фероцо. – Когда напали погромщики, я успел захватить только мешочек с образцом, который всегда держал под рукой…

– Это ловушка! – подозревавший подвох с самого начала, Ленберг почти обрадовался. – Он хочет заманить нас в засаду.

Быстро шагнув к лонвардцу, капитан схватил его за горло. Наблюдавшие за происходящим подмастерья возмущенно загалдели, но обнаженные клинки стрелков не давали им подойти. Не осмеливаясь сопротивляться, Фероцо умоляюще воззрился на герцога. Захрипел:

– Ваша светлость, я… х-ховорю правду…

Нахмурившись, фон Цутх приказал рыцарю отпустить мастера. С явной неохотой капитан подчинился. С шумом втягивая воздух, растирая передавленную глотку, Фероцо с обидой сказал:

– У меня подмастерье погиб, когда на дом напали. Если бы не мои ребята, я бы там тоже остался. А так мы пробились…

– Заткнись, – оборвал Гарольд. – Ты понимаешь, что я прикажу сделать с тобой, если твой рассказ окажется враньем?

Фероцо кивнул.

* * *

Сидевший в торце стола бородатый парень допил пиво и, раскатисто рыгнув, отставил кружку подальше. Позвал шарившего в чулане приятеля:

– Эй, Бычок!

– Чево? – откликнулся тот.

– Вылазь. Дело есть.

Что-то с грохотом упало на пол, покатилось. Чертыхнувшись, Бычок высунулся из двери:

– Чо надо, Хвост?

– Скушно, – делано зевнув, ответил первый. – До темноты ждать и ждать. Может, сыграем?

Коренастый, казавшийся из-за стеганой, обшитой железной чешуей куртки толстым, Бычок замялся. Наморщив низкий выпуклый лоб, пожал плечами. Подошел к столу. В левой руке он держал надкушенную колбасу. Нерешительно сказал:

– Я ваще-то хотел к бабам заглянуть.

Его приятель немедленно засмеялся:

– Ну даешь! Ты же только от них. Неужто опять зачесалось?

Другие разбойники, неторопливо выпивавшие и закусывавшие на кухне захваченного дома, осклабились. Польщенный общим вниманием, Бычок гоготнул. Демонстративно потряс рукой объемистый гульфик:

– У меня там всегда чешется. Стоит о бабе подумать – сразу твердый.

Он горделиво огляделся.

– А ты не думай, – фыркнул Хвост. – Лучше садись. Сыграем.

Он смахнул на пол лежавшие перед ним огрызки. Рукавом дублета вытер со столешницы лужицу пива. Полез за пазуху.

– Подвинсь, – Бычок хлопнул по плечу жевавшего Тима, и тот отодвинулся. – Щас я ему маленько мошну облегчу, а потом…

– Потом сразу к бабе, – закончил за дружка Хвост. – Слышали.

Он достал кожаный стаканчик, вытряхнул на стол два кубика. Шлепнул рядом увесистый кошель. Усмехаясь, посмотрел на Тима.

– Скока с ним знаюсь, – он мотнул вихрастой головой в сторону Бычка, – бабью от него житья нет. Когда в "Серебряной рыбке" служили, Мамаша беднягу все выгнать хотела. За то, что девкам проходу не давал.

– Хрен бы она меня прогнала, – буркнул Бычок: высыпав горсть монет, он, громко сопя перебитым носом, сортировал их по номиналу в столбики. – Хто бы в заведении с пьяными дураками управлялся?

– И то верно, – согласился Хвост. – Я бы один точно не справился.