Ученик

– Не знаю, – видя, что лекарь входит в комнату, Урс попятился, но тот просто уселся на табурет. – Я вернулся домой от друга, а там стража. Меня схватили… Потом прево с монахом сказали, что матушка в… – осекшись, он замолчал: говорить проклятому магу, где находится мать, было нельзя.

– Монах? – глаза алхимика блеснули. – Ну да, конечно… Охотник на еретиков. Сколько Фогерт посулил тебе, если выманишь меня из дому?

– Нисколько, – ученик ювелира отчаянно покраснел. – Просто сказал… что вы собирались нас убить. Принести в жертву своему хозяину.

– Дьяволу? – лекарь криво улыбнулся. – Дураки… Ты тоже дурак, – голос Джордана был полон презрения. – Твоя мать, старушка Габи с сыном, Гретхен… Все они арестованы несколько часов назад. И тебя схватят – сразу, как выйдешь из моего дома. Со мной или без меня, чего-бы тебе там не обещали – окажешься в каменном "мешке".

– Откуда вы знаете? – вскинулся Урс.

– Меня предупредили. Какой-то доброжелатель весьма ловко метнул в мою дверь камень, обернутый запиской. Думаю, без пращи не обошлось… Я как раз возвращался вечером из лаборатории, когда этот чертов снаряд просвистел возле самого уха.

От удивления рот Урса приоткрылся. Глядя на его растерянное лицо, Джордан разозлился:

– Ну что ты вылупился, дурак? На нас всех написали доносы! Что я, ты, твоя мать… все, кто жил у вас в доме, есть не кто иные, как слуги Дьявола! Продавшие душу еретики!

Лицо алхимика дергалось, руки тряслись. Он кричал на Урса, но чем громче становился голос лекаря, тем больше верил ему паренек. Он видел – Джордан испуган похлеще его самого. Еще немного и крики сменятся рыданиями.

– Нас всех ждет костер, – лекарь закрыл лицо ладонями. – Пытки, пока не признаемся, затем костер…

Джордан громко, судорожно вздохнул. В Мевеле жгли нечасто, но жгли. Последний раз это было несколько лет назад: на Чертовой Плеши спалили колдунью из предместья. Почти весь город сбежался смотреть на казнь. Отец Урса тоже пошел, но сыну идти не позволил.

Впрочем, паренек не сильно и рвался из-за страха перед такой ужасной смертью. Только чтобы не прослыть трусом у знакомых мальчишек, отправился к отцу за разрешением. И почти обрадовался, когда тот неожиданно запретил ему отлучаться из дому. Усадив за урок, ушел сам, вернувшись поздно вечером. Сильно пьяный и необычно злой. На весь мир. На самого себя…

– Что же делать? – растерянно спросил Урс. – Моя мать… я… Мы не виновны!

Раскачивавшийся вперед-назад на табурете алхимик обхватил себя руками, как будто пытался согреться. Он часто-часто заморгал. Отвернувшись, чтобы паренек не видел его лицо, Джордан отер глаза рукавом дублета. Произнес с нескрываемой злобой:

– Это только так кажется. Когда палач возьмется за тебя… Думаю, ему понадобится совсем немного времени, чтобы ты признался. Я еще не слышал о человеке, который бы вытерпел пытки.

Обмирая от страха, Урс с ненавистью смотрел на хозяина дома. Ему захотелось ответить, что неизвестно, как долго выдержит сам Джордан. Плачущий алхимик совсем не походил на человека, способного сопротивляться палачу.

– Что же нам делать? – повторил Урс. – Нельзя же так… просто идти в тюрьму?

– Можно, – отрезал лекарь. – Что еще остается? Только у меня не хватает духу самому выйти. А лезть ко мне первыми они, наверное, бояться. Поэтому и выманить хотели.

– Чего они могут бояться? – недоуменно, но в то же время с зарождающейся надеждой спросил ученик ювелира. – Вы… знаете какие-нибудь заклинания?

Удивленно уставившись на паренька, Джордан фыркнул.

– Это у вас семейное, – сказал он мрачно. – Петер верил в Магистериум, ты – в колдовство. Ха-ха! – издевательски хохотнул он. – Увы, но я им не владею, чтобы там не думал прево… Скорее всего, они не хотят лезть ко мне из-за Фаго. Знают, что эта собака может наделать.

Ответ лекаря показался Урсу неубедительным. Здоровенный пес, конечно, выглядел настоящим монстром, но арбалетные болты продырявят его с такой же легкостью, как любую другую собаку.

– А где он? – спросил Урс. – Я когда пришел…

– Сидит под домом, – вздохнул алхимик. – У него там своя нора: выкопал, еще когда был щенком. Прятался от меня, игрался… Я приказал ему залезть туда и сидеть тихо. Боже, что же с ним теперь будет? Хоть бы они не убили его!

Бородка Джордана затряслась. Урс отвел глаза. Судьба собаки его не интересовала. Если сказанное лекарем – правда – Фаго последний, о ком он вспомнит перед тем, как его потащат на костер. В голове помимо воли замелькали орудия пыток – раскаленное железо, дыба, кнут… Бедняге Гансу хватило дыбы и кнута. Урса заколотило. На этот раз от ненависти.

– Лучше убить себя! – вырвалось у него. – Я не дамся им… – горло перехватила спазма, он замолчал, скрипнув зубами.