Ученик

Если бы Грига спросили, он бы ответил, что мастер только отпугивает клиентов словесным потоком. И, вообще, благодаря упрямству Эргельта его дело, как подмечал подмастерье, с каждым годом все больше приходило в упадок. Жизнь за пределами лавки менялась, а хозяин чем старше становился, тем крепче держался за традиции. Вместо того, чтобы следовать новым веяниям в книжном деле, он упрямо оставался верен рукописной книге. И это в то время, когда вот уже лет десять печатный станок совершал свое трудное, но победное продвижение по империи. Даже раскол, который его изобретение вызвало среди профессуры в Донауссе, метко прозванный "бумажной войной", в конечном счете пошел новшеству на пользу.

Поделив Университет на два враждующих лагеря, печатная машина одними безудержно восхвалялась, другими подвергалась яростному обличению. Сторонники пели осанну легкодоступной книге и снижению цен на творения любимых сочинителей. Противники же прозревали в изобретении происки Дьявола и грядущий век бездуховности. Многие известные авторы, не удержавшись, ломали гусиные перья и истекали чернилами в словесных битвах. Результатом "бумажной войны" стало появление десятков посвященных вопросу памфлетов. Некоторые из них, по мнению Грига, в обязанности которого входило прочтение продающихся в лавке книг, были написаны весьма талантливо.

– Хозяин, проснитесь, пожалуйста, – подмастерье осторожно потряс Эргельта за плечо. – К нам клиент идет, хозяин.

Вздрогнув, владелец книжной лавки неохотно раскрыл веки. Поблекшие голубые глаза с недоумением уставились на парня. Тот терпеливо повторил. Назвал имя капитана.

– Я понял, – с легким раздражением сказал старик. – Иди, встреть мессира снаружи. Я сейчас… 

* * *

Заскорузлый, с почерневшим ногтем указательный палец шкипера Лунда полз от большого кружка "Лемель" вверх по карте. Вдоль изломов береговой линии к нескольким жирным точкам в море, обозначавшим группу безымянных островов.

– Вот здесь, – сказал моряк. – Чуть больше ста миль на северо-запад от города. Конечно, если нашему Олафу не почудилось. А то ведь от страха всякое бывает. Не верится мне, чтобы у них хватило наглости устроить логово так близко от порта.

Он покосился на сидящего рядом молодца в рыбацкой куртке. Тот разлепил толстые, будто у сома, губы. Заговорил, растягивая слова, как все уроженцы побережья, – в голосе звучала обида:

– Ничо мне не почудилось. Они, када рыбу с нашей лодки таскали, гутарили промеж себя. Мол, неча в море ночью болтаться. Все одно ни зги не видно. Мол, корыто продырявим и к Сестричке под бочок. Я, хоть от страха трясся, но сразу смекнул к какой такой Сестричке…

– Ладно, Олаф, мы все знаем твою историю, – перебил городской советник Кон, – можешь не повторять. Шкипер, есть ведь и другие сообщения, указывающие на местонахождение морских разбойников.

Умолкший парень с укоризной взглянул на лемельского патриция, но тот изучал карту. Да и что ему рыбак? Приблудный нищеброд и только. Почти три месяца назад следовавший из Дамбурга когг снял Олафа с полузатопленной рыбацкой лодки. Накануне вечером парень и четверо его односельчан везли в ней сельдь на продажу. Пока их не перехватил разбойничий корабль. Бочки с товаром пираты забрали, а несчастных рыбаков, безжалостно перерезав глотки, кинули за борт. Потом злодеи пробили днище лодки и растворились в темноте. Но Господь внял молитве спрятавшегося под ворохом сетей Олафа. Наступил рассвет, и едва державшееся на поверхности корыто заметили с проходившего мимо когга.

Спасенного высадили в лемельском порту, где он сразу обо всем рассказал таможенным чиновникам. Тогда на его сообщение должного внимания не обратили, и бедняга всю зиму проработал грузчиком, пытаясь поднакопить деньжат. Но после того, как между Лемелем и Дамбургом один за другим пропали два "купца", а еще одно судно подверглось нападению, о рыбаке вспомнили. Олафа разыскали, и теперь он удостоился чести присутствовать на совете, проходившем в Доме отряда "Черный кочет".

– А что думает о будущей экспедиции мессир? – Кон посмотрел на сидевшего во главе стола бритоголового мужчину – капитана наемников Меродера.

– Пока ничего, – отрезал тот. – По вашей карте совершенно непонятно, что представляют из себя эти острова. Почему вы не привели кого-нибудь, кто там бывал?

– Проводники у нас будут, – поморщился советник. – А вообще туда даже рыбаки из соседних селений редко заходят. Что там делать? Голые камни…

Шкипер кашлянул и сказал, что не раз проходил на своем "Ветре" мимо Братцев и Сестрички. И у него есть карта – досталась от прадеда. Лунд вытащил из сумки еще один пергамент. Развернул поверх первого. Меродер подался вперед.

– Вот это Братцы, как их издавна рыбаки прозвали, – ноготь Лунда прошелся по четырем, вытянувшимся в линию островкам. – Скалы, торчат из воды, как… пальцы. Ничего интересного там нет. Только чайки гнезда вьют. Разбойникам спрятаться негде.