Ученик

Кивнув, Венк тронул лошадиные бока шпорами, поехал вперед. Монах пошел рядом, стрелки, получив приказ Херберта, приотстали. Несмотря на воцарившееся спокойствие арбалеты не разрядили и зорко поглядывали по сторонам. И не зря: отовсюду на них зло пялились разбившиеся на кучки ополченцы. Нападения можно было не опасаться, но только благодаря шагавшему рядом с хозяином настоятелю монастыря. Отца Николауса в квартале знали сызмальства – пятилетним сиротой взял его к себе покойный глава обители Нищих Братьев. Обещался когда-то не забыть о пащенке старому дружку – вору и мошеннику, работавшему по рынкам в паре с женой. И вместе с ней закончившему жизненный путь от рук разъяренной толпы, поймавших супругов с поличным и забивших на месте, не дожидаясь появления стражи.

Сынок покойного оказался для настоятеля замечательной находкой: ловкий, смышленый, за нового отца готовый глотку перегрызть. Со временем быстро заматерел, вошел во все тонкости ночной и дневной жизни, а благодаря силе не раз своему "папаше" жизнь спасал. Как от своих, что на место настоятеля метили, так и от чужих, от которых монастырскую казну не раз защищал. Нищие Братья, они, конечно, нищие, но только в имперской столице их больше двух тысяч. Народ им подавал охотно, особенно калекам, да только каждому место под солнцем требуется. Чтобы на кусок хлеба с мясом да кружку вина хватало. Издавна повелось, что распределением этих мест как раз настоятель монастыря во Фляге и занимался. За что получал пятую часть на нужды Братства. А потом следил, дабы убогих никто не обижал, споры любые решал. Бывало, и самого бургомистра с прево осадить мог. Дескать, вы вот с серебра и золота вилками окорока, да лососину жрете, а у людей, бывает, по три дня корки сухой во рту нет! Побойтесь Господа, он-то все видит, все помнит!

Что и говорить, умел пристыдить власть имущих старый настоятель. Не внемлете словам человеческим, так Бог вас делом покарает. А Господь к молитвам святого отца прислушивался, не оставлял убогих. Бывало, и неразумных наказывал: у того прево, что до нынешнего служил – во время грозы в загородный дом молния попала. Такой пожар сразу начался, что все имение заполыхало – к утру одни дымящиеся головешки остались.

Свой дар убеждения покойный настоятель и будущему преемнику сумел передать. С кем надо познакомил, во все тайны посвятил, а, чтобы власть, как светская, так и церковная, свысока на нищего собрата не глядела, в паломничество отправил. В одном черном балахоне, с миской для подаяний. Взяв посох, босиком пошел отец Николаус прямиком в Святой град. Ко двору верховного первосвященника, раба рабов Божьих. Путешествие у бывшего воровского отродья чуть ли не год заняло, много он в пути всякого натерпелся, но оправдал выбор настоятеля.

Добрался в конце концов нищий брат в святую столицу мира и вместе с другими паломниками у Великого понтифика край облачения поцеловал. Причем тот простого нищеброда из других выделил, записку от годштадского настоятеля прочитал. В ответ словесно обласкал, грехи простил и на будущее благословил. Потому что был у правителя Святого града глаз наметанный, ум острый, и ничего в своей жизни он просто так не делал. Вот и заполучил в лице Николауса еще одного преданного человека. Только воспользоваться им толком не успел – скончался Великий понтифик через два года.

Паломник же в Годштадт вернулся и вскоре настоятелем стал, так как его приемный отец той же зимой почил в бозе. Много чего с тех пор произошло, не раз отец Николаус себя мудрым и благочестивым мужем показал. Больницу для хворых всякими болезнями при монастыре пристроил, чего ранее не было. Приют для незаконнорожденных младенцев открыл. Уж лучше пусть сирот при живых родителях монахи воспитывают, чем дурам-бабам знахарки плод вытравливают. Любому, кто днем или ночью в монастырь за куском хлеба обращался, – не отказывал. Правда, еду потом приходилось отрабатывать.

И вообще, отец Николаус большой справедливостью отличался. Монастырь, по древней, испокон веков пошедшей традиции обладал правом убежища. Где же еще в Веселых кварталах его людишкам искать? Так вот отец Николаус точно знал, кого укрыть, чьи прегрешения Господь простит, а кому от ворот поворот показать. Бывало, таким особам отказывал, что некоторые из "ночного люда" этим очень недовольны были, да что поделаешь. С верным слугой Господа Всемогущего не шибко-то и поспоришь: людишек, как своих, так и чужих, настоятель держал крепко. Что называется, в кулаке. А кулак у него был под стать могучему бойцу: одним ударом бычка укладывал. Но то, с чем почтенный монах столкнулся в последние дни, поставило его в тупик. Да тут бы на его месте любой за голову схватился…