Ученик

– Я уже говорил с вами… Имперский канцлер действительно безумен, – медленно произнес фон Швертвальд. – Горе лишило его остатков разума. А герцог из Цатля, уже мнящий себя императором, всегда ненавидел этот город. Но многие сеньоры… – многозначительно приподняв брови, рыцарь сделал короткую паузу и продолжил, – кто на самом деле заботится о благе Годштадта, скоро примут меры, и у кормила власти станет новый государь. Он-то и наведет порядок.

– Дай-то Бог, – отец Николаус осенил себя знамением. – Но когда это будет? Я не за себя боюсь, не за нашу обитель. Ее тронуть не посмеют…

– Напрасно вы так думаете, – рыцарь печально улыбнулся. – Я сам видел, как баронские дружинники грабили церковь святой Анны в Монашке. А советник магистрата Марк Шрубер, попытавшийся остановить стрелков, выбивавших тараном ворота Cвятого Густава в Двух Шестерках, был убит. Монастырь Нищих Братьев, к моему глубокому сожалению, не станет исключением. Этот сброд, понаехавший со всей империи, ведет себя хуже варваров с Востока. Они убивают, грабят и насилуют, словно взявшие штурмом город язычники.

На морщинистом лице отца Николауса появилось отрешенное выражение. Косматые брови сдвинулись, глаза закрылись. Ссутулившись, будто опасаясь упасть, он оперся обеими руками о посох:

– Значит, нам всем предстоит погибнуть. Раз Господь избрал такое наказание…

– Есть один выход, – в горле Венка давно пересохло от бесконечных разговоров, и он решил поскорее со всем закончить. – Беженцы и жители Фляги должны сегодня вечером перейти на тот берег. И возглавите исход вы, отец Николаус. Вместе со своими братьями.

Глаза настоятеля широко раскрылись:

– Нас не пропустят через мост! Человеческие сердца настолько черствы, что, когда вчера несколько десятков матерей с младенцами попытались перейти…

– Проход будет свободен, – перебил рыцарь. – Возможно, кто-то станет на пути, но это не должно вас остановить. Даже если дорогу придется прокладывать силой. Вам помогут, отец Николаус.

– А обитель, весь квартал? Что станет с хворыми в моем госпитале? Там почти два десятка паралитиков…

– Не волнуйтесь. Если будет соблюдено второе условие…

– Какое, мессир?

– В одиннадцатом часу к монастырю прибудет конная полусотня от архиепископа Берхингемского. Он согласился выступить посредником. Между бароном фон Типпом, графом Туршским, курфюрстом Шотвальда и жителями Веселых кварталов. Коих будете представлять именно вы – отец Николаус.

Монах тяжело вздохнул, но возражать не стал.

– Чтобы избежать дальнейшего пролития крови и утолить алчность озверевшей солдатни, жителям Монашки, Двух Шестерок и Фляги предстоит собрать выкуп. Пятнадцать тысяч имперских талеров. Вы передадите деньги секретарю архиепископа, после чего с братией возглавите переход беженцев на другой берег.

Швертвальд сделал паузу, думая, что последуют возражения – сумма была немалой – но настоятель молчал. Рыцарь продолжил:

– После уплаты выкупа "белые плащи" возьмут обитель под защиту. И сюда никто не сунется, можете мне поверить.

– А остальная Фляга? Зачем уходить? Может достаточно будет собрать и заплатить деньги?

– Нет, – отрезал Венк. – Баронские дружинники страдают жаждой и хотят утолить ее именно в здешних винных подвалах. Но, клянусь вам, что дальше Золотой, Гвоздики и Лозы Господней они не пойдут. И жечь ничего не будут. Пострадает десяток заведений и все.

– Ничего не понимаю, – монах затряс большой, с выбритой на макушке тонзурой головой. – Неужели нам нельзя остаться? Я поговорю с трактирщиками – они сами выкатят бочки с пивом и вином навстречу солдатам. Не говоря уже о выкупе…

– Условий два, – жестко сказал фон Швертвальд. – Деньги и беженцы из Веселых кварталов должны искать укрытия на том берегу. Даже, если их там поначалу не захотят принять.

Неожиданно, высоко над головами монаха и рыцаря начал бить колокол: раз, второй, третий, четвертый… Близился десятый час утра.

– Мне пора, – закричал Венк настоятелю в ухо. – Поговорите еще с фон Сегером. Думаю, барон объяснит лучше, чем я. И берегите себя, святой отец. Через несколько дней люди вернутся по домам. А вам отныне придется следить за порядком не только в монастыре, но и во всей Фляге. Вы понимаете меня?!

Рыцарь заглянул в растерянное лицо Николауса.

– До скорой встречи, святой отец.

Он ободряюще похлопал монаха по плечу, зашагал к заждавшимся стрелкам. Настоятель задумчиво смотрел ему вслед. Пробормотал обычное:

– Да хранит вас Господь, мессир.

* * *