Ученик

— Вы сказали, что Хойт первым связался с вами, — нарушил молчание Дин. — На что он надеялся? На внимание? Сочувствие?

— А может, на простое человеческое понимание? — предположила О'Доннелл.

— Он просил у вас только этого?

— Уоррен пытается найти ответы. Он не знает, что заставляет его убивать. Но чувствует, что он не такой, как все. И хочет понять, почему.

— Он сам вам об этом сказал?

О'Доннелл подошла к столу и взяла папку.

— Здесь его письма. И видеокассета с записью интервью.

— Вы ездили в «Соуза-Барановски»? — спросил Дин.

— Да.

— А чья это была идея?

О'Доннелл замялась.

— Мы оба посчитали, что это будет полезно.

— Но кто первый подал идею встречи?

За О'Доннелл ответила Риццоли:

— Конечно, Хойт. Разве нет? Это он попросил о встрече.

— Возможно, это было его предложение. Но мы оба хотели встретиться.

— У вас нет ни малейшей догадки, зачем на самом деле он попросил вас приехать? — спросила Риццоли.

— Мы должны были встретиться. Я не могу оценивать пациента, до тех пор пока не встречусь с ним лицом к лицу.

— И, пока вы там сидели лицом к лицу, о чем он думал, как вы считаете?

О'Доннелл усмехнулась:

— А вы умеете читать чужие мысли?

— О да. Я очень хорошо знаю, что у Хирурга на уме. — Риццоли вновь обрела уверенность, и слова ее звучали холодно, уверенно, безапелляционно. — Он попросил вас приехать, потому что хотел вас изучить. Он это проделывает со всеми женщинами. Улыбается, говорит приятные вещи. Это ведь отмечено в его школьной характеристике, не так ли? «Вежливый юноша», — говорили учителя. Бьюсь об заклад, он и на вас произвел такое впечатление при первой встрече.

— Да, он был...

— ...обыкновенный парень, открытый к сотрудничеству...

— Детектив, я не настолько наивна, чтобы считать его абсолютно нормальным человеком. Но он действительно был готов сотрудничать. Его самого беспокоили собственные поступки. Он хотел понять, в чем причины такого его поведения.

— И вы сказали ему, что все дело в той давней травме...

— Я сказала, что травма была одним из факторов.

— Представляю, как он был счастлив это услышать. Получить оправдание своим зверствам!

— Я честно поделилась с ним своим мнением.

— А знаете, от чего еще он был счастлив?

— От чего?

— От того, что находился в одной комнате с вами. Вы ведь были с ним наедине?

— Мы встречались в комнате для интервью. И там велось постоянное видеонаблюдение.

— Но между вами не было никаких барьеров. Ни стеклянного окна, ни плексигласа.

— Он ни разу не угрожал мне.

— Он мог наклоняться к вам, рассматривать ваши волосы, нюхать вашу кожу. Он очень любит вдыхать женские запахи. Это его заводит. Но больше всего его возбуждает запах страха. Собаки чуют страх, вам это известно? Когда нам страшно, наш организм вырабатывает гормоны, которые улавливают собаки. Уоррен Хойт тоже способен их улавливать. В этом смысле он ничем не отличается от любого зверя, который охотится. Он чует запах страха, запах незащищенности. Это питает его фантазии. И я могу представить, что он воображал, пока сидел с вами в одной комнате. Я видела, к чему приводят такие фантазии.

О'Доннелл попыталась рассмеяться, но смех получился натянутым.

— Если вы пытаетесь запугать меня...

— У вас длинная шея, доктор О'Доннелл. Наверное, такую называют лебединой. Он наверняка обратил на это внимание. Вы ни разу не заметили, как он смотрит на ваше горло?

— О, прошу вас...

— Разве вы не видели, как скользит его взгляд сверху вниз? Может, вы подумали, что он смотрит на ваши груди, как это делают другие мужчины. Но только не Уоррен. Груди его не волнуют. Его влекут шеи. Женское горло для него вроде десерта, в который ему не терпится впиться. Но он оставляет его на потом, когда будет покончено с другими частями тела.

Вспыхнув, О'Доннелл повернулась к Дину:

— Ваша коллега ведет себя недостойно.

— Нет, я так не считаю, — тихо произнес Дин. — Детектив Риццоли действует в рамках закона.

— Она пытается меня запугать.

Риццоли рассмеялась.

— Вы находились в одной комнате с Уорреном Хойтом. Разве это вас не пугало?

О'Доннелл смерила ее ледяным взглядом.

— Это было чисто клиническое интервью.

— Вы так думали. Но он вкладывал в это совсем другой смысл. — Риццоли двинулась к ней, и в ее позе затаилась тихая агрессия, которая не ускользнула от О'Доннелл. Хотя О'Доннелл была выше и мощнее, она явно проигрывала Риццоли в темпераменте и все глубже заливалась краской, пока слова Риццоли продолжали хлестать ее по щекам. — Вы сказали, он был вежлив, открыт диалогу. Ну, разумеется. Он получил в точности то, что хотел: с ним в комнате оказалась женщина. Причем совсем рядом, и это его возбуждало. Но он умело скрывал свое волнение — в этом он мастак. Ведет совершенно безобидную беседу, хотя думает в этот момент только о том, как бы перерезать вам горло.

— Вы выходите за рамки, — оборвала ее О'Доннелл.

— Все еще думаете, что я пытаюсь запугать вас?

— А разве это не так?

— Я вам сейчас скажу кое-что, от чего вы действительно испугаетесь до смерти: Уоррен Хойт завелся от вас, вы его возбудили. И вот теперь он снова на свободе и вышел на охоту. И знаете что? Он никогда не забывает запах женщины.