Ученик чернокнижника

Но такой риск – это совсем другое дело. В воображении предстоящий эксперимент представлялся ему уже чем-то вроде научного подвига. Максим даже вспомнил друга Ломоносова, фамилию которого он забыл, погибшего при попытке получить в своей лаборатории шаровую молнию. Умирать, конечно, в его планы не входило, но ощутить себя немного героем было очень приятно. Ему вдруг представилось, как они с Афанасием Семеновичем совершили какое-то очень важное, сенсационное открытие…

– Нет, что вы! Опыт обязательно надо провести! – поспешно сказал он. – Я совсем не боюсь.

– Я так и думал, – усмехнулся старик, глядя в горящие глаза мальчишки. – Что ж, риск – благородное дело. К тому же он совсем небольшой. А готовность умереть за прогресс похвальна. – Он хрипло и заразительно рассмеялся. – Но надеюсь, до этого не дойдет! – Максим рассмеялся вслед за ним, но ему от таких слов, пусть и сказанных в шутку, стало немного не по себе.

В эти дни произошли странные метаморфозы в отношении Афанасия Семеновича к Максиму. И раньше старик был с мальчиком отменно вежлив; чувствовалось, что юный ассистент ему симпатичен. Но теперь это переросло в какую-то чрезмерную заботливость, предупредительность, почти нежность. Так порой относятся бабушки и дедушки к своим любимым внучатам. Но что естественно для обыкновенных старичков по отношению к родным, то казалось весьма странным по отношению к постороннему мальчику со стороны столь сурового и холодного человека, каким был Афанасий Семенович. Максим думал сначала, что старик просто очень одинок; ведь он, за исключением случая с аптекарем, когда вынужден был все прояснить, никогда не говорил ни слова о своих близких, как будто ему очень тяжело было об этом вспоминать.

Нельзя сказать, чтобы Максиму не нравилось такое поведение Афанасия Семеновича, но иногда на душе оставался какой-то неприятный осадок. Создавалось впечатление, что старик в чем-то виноват перед ним, а теперь хочет его задобрить. Это было тем более странно, что ничего плохого с его стороны Максим никогда не испытывал, и оправдываться соседу вроде бы не было никакой причины.

Но все эти мелочи ничуть не портили Максиму ощущение надвигающегося праздника. Он ждал загадочного опыта с таким нетерпением, с каким совсем маленьким ожидал Нового года и подарка от Деда Мороза. Старик, отнюдь не похожий на новогоднего деда, играл для мальчишки сейчас схожую роль. Он создавал ту же атмосферу таинственности и ожидания волшебства.

Самое интересное, что Афанасий Семенович ждал назначенного дня с таким же нетерпением. Он старался держаться с обычной солидностью и церемонностью, но это у него получалось неважно. Старик словно помолодел лет на двадцать. Он целыми днями ходил взбудораженный, говорил больше обычного, жестикулировал – словом, вел себя беспокойно. В нем одновременно ощущались радость и непонятная тревога. Максим, глядя на него, предполагал, что Афанасий Семенович завершает какую-то свою большую работу, которую должен венчать намеченный эксперимент, но при этом нервничает и немного опасается неудачи.

Глава X «Бойся черного человека!»

Максима так и подмывало рассказать кому-нибудь о предстоящем опыте, но он понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Витька замучает расспросами и станет напрашиваться с ним, а родители могут просто запереть под замок: опасно ведь. Но тайна так и распирала его изнутри, а потому, чтобы не проболтаться, он стал очень молчалив. Максиму казалось, что он ведет себя очень естественно, но на самом деле вид у него стал настолько скрытный, можно сказать, хитроватый, что окружающие догадывались о какой-то тайне. Естественно, истолкования были самые разные.

Мама решила, что у сына какие-то проблемы в школе, и устроила ему по этому поводу самый настоящий допрос. Она так до конца и не поверила его горячим заверениям, что все в порядке, и даже собиралась пойти поговорить с его классной. Но, по счастью, у нее было много работы, приходилось задерживаться по вечерам, и до школы она так и не дошла. Правда, однажды Наталья Сергеевна фактически попала в точку, заявив, что все проблемы Максима начались с того момента, как он познакомился «с этим чернокнижником», но тут неожиданно помог папа. Он возразил, что теперь сын стал значительно лучше знать физику и химию («я сам проверял») и что мама просто предвзято относится к старику.

Сам же он придерживался того взгляда (о котором Максиму, правда, не говорил), что ни школа, ни сосед тут ни при чем, а просто сын… влюбился. Он поделился своими догадками с мамой, чем немного ее успокоил. Конечно, если бы Максим узнал об этой гипотезе, он был бы страшно изумлен и смущен. Ведь ничего похожего у него не было и в мыслях. Он вообще считал, что с девчонками общаться неинтересно, так как они очень много болтают о пустяках. И народ они ненадежный; никакого секрета доверить нельзя, враз проболтаются.