Ученик чернокнижника

Больше всего возросшая таинственность пришлась не по вкусу Витьке. Он настолько привык к тому, что между друзьями не было никаких тайн, что теперь был неприятно удивлен неожиданным «зазнайством» Максима. Несколько раз он прямо спрашивал друга, в чем тут дело, но Максим в ответ только мямлил нечто нечленораздельное или пытался отвечать настолько уклончиво, что Витька только плевался и досадливо махал рукой. Несколько раз Максим пытался придумать какое-нибудь правдоподобное вранье, но быстро оставил эту затею. Лгать или даже просто скрывать свои мысли от близких людей у него всегда получалось плохо. Уж лучше рассказать часть правды, кое-что утаив, чем настаивать на полностью выдуманной истории.

Наконец, Афанасий Семенович однажды вечером, после очередной серии репетиций предстоящего эксперимента, торжественно объявил, что Максим достиг нужного уровня мастерства и теперь все готово к проведению опыта.

– Молодой человек! – высокопарно начал он. Это обращение он всегда использовал в официальных случаях. – Вы научились многому, и в ближайший выходной вам станет ясно ваше высокое предназначение. – Произнося эти слова, старик встал, вытянувшись в струнку, словно военный перед старшим по званию. При этом голос его дрожал от волнения, руки, обычно такие уверенные, тоже подрагивали, а на глазах выступили слезы.

Максим не мог понять, что случилось с соседом, всегда таким спокойным и сдержанным. Он даже слегка испугался за старика: как бы от переживаний ему не стало плохо. Наверное, предстоящий эксперимент действительно значил для него очень много. Сейчас Максиму хотелось задать кучу вопросов, но он сумел сдержать любопытство, пусть все останется тайной до субботы; подождать-то осталось всего какие-то сутки. Зачем заранее раскрывать секреты? Чем больше потерпишь, тем интереснее будет потом. Максим любил сюрпризы.

– Так, значит, в субботу, Афанасий Семенович? – спросил мальчик и сам удивился тому, что его голос тоже дрожит; ему даже пришлось прокашляться. Торжественность момента, показавшаяся сначала театральной и искусственно нагнетаемой стариком, повлияла и на него.

– В субботу, – кивнул сосед. – В полдень. – Он проводил Максима до двери и на прощание пожал ему руку. Рукопожатие оказалось сухим и крепким, довольно приятным. Это тоже было чем-то новым, особенным, ведь обычно старик, что называется, соблюдал дистанцию. Максим терялся в догадках, чем же вызвана столь внезапная перемена. Ведь он вроде бы ничего особенного не сделал, ничего не достиг. Когда дверь закрылась, мальчик недоуменно пожал плечами, но одновременно расплылся в улыбке. Такое уважительное отношение явно пришлось ему по душе.

– Ну что сияешь как самовар? – окликнул его Витька, который в этот момент как раз спускался по лестнице. Максим, поглощенный своими мыслями, его не сразу заметил, и тот был немного уязвлен. – Тебе старикан рубль подарил или чаем напоил? – Витька, который никогда за словом в карман не лез, заговорил в рифму.

– Да нет, просто настроение хорошее, – довольно кисло ответил Максим, настроение которого как раз начало портиться. Витькин язык иногда здорово его раздражал. Конечно, тот болтал безо всякого злого умысла, но легче от этого не становилось.

– Знаю, знаю. Военная тайна! – Витька махнул рукой. – Кстати, твой дед, часом, не шпион? – Лицо у Максима вытянулось: уж больно неожиданной оказалась для него эта версия, пусть и шуточная. – А что? – Развивал тем временем свою мысль Витька. – Выглядит не по-нашему. Ни с кем не разговаривает. Смотри, не заметишь, как тебя завербует.

– И какие же я знаю секреты? – Максим попытался пустить в ход иронию, но на Витьку такое оружие не действовало.

– Не сейчас, на будущее, – не моргнув глазом продолжил друг. – Ведь ты наверняка станешь ученым.

– Ну, на будущее… – Максим действительно мечтал о научной карьере, хотя и не любил об этом распространяться. И, помолчав, неожиданно даже для самого себя добавил: – Знаешь что, потерпи до воскресенья, а тогда я тебе все расскажу.

Если бы он знал, какое значение для грядущих событий будет иметь эта фраза! Максим произнес эти слова, чтобы успокоить Витьку, хоть как-то отвязаться от друга, не обижая его. А уж потом, после опыта, все рассказать, объяснить. Ведь сейчас он и сам знал слишком мало. Но Максим плохо понимал Витькину психологию. Тот прямо так и взвился.

– Значит, сейчас ты мне не доверяешь, а в воскресенье будет можно? – Витька аж покраснел от обиды.

– Нет, что ты, не в этом дело. – Максим понял, что свалял дурака, но взять слова назад было уже невозможно. Ему вдруг вспомнился довольно-таки подходящий к ситуации юмористический афоризм: «Легко выдавить зубную пасту из тюбика, но очень трудно загнать ее обратно». – Просто я дал слово никому не рассказывать до поры до времени. Но тебе, когда будет можно, расскажу все первому. – Он надеялся смягчить неприятное впечатление, но Витьку уже было не остановить. Тот напоминал тяжелую машину, которая долго разгоняется, но потом так же долго тормозит. Сейчас Корольков несся на полном ходу.