Ученик дурака (сборник)

Остров Яблок уйдёт на дно,
стоит этой луне наполниться
до краёв молоком и льдом,
округлиться, отяжелеть.
Через семь безмятежных снов
в город хлынет морская конница:
сто зелёных, один гнедой.
Каждый сад и каждую клеть
разорвут, разотрут в песок.
Вероятно, ты не поверишь, но
всех живых заберут во сне,
всех, не глядя на статус, стиль
и характер. Море в висок
поцелует каждого бережно
и сомкнёт объятья тесней,
успокоит и приютит.

Накануне, всё обыскав,

возмущенно отвергнув и креп, и флис,
проклиная пояс и лиф,
всё по комнате раскидав,
я наглаживаю рукав,
я готовлюсь к так и не встретились,
собираюсь на не смогли,
наряжаюсь для никогда.
Бесполезная суета,
но счастливая. Засыпающий
остров ждёт, что грядущий день,
будет тёплым и неплохим.
Я спешу. На пяти листах
я пишу про остров тебе, ищи:
будут наволочки в воде,
рыбки, яблоки и стихи.

Но пока, за неделю до,

остров дышит, хохочет, пьянствует,
свадьбы мчатся, зевают псы,
где-то лихо скрипит матрас,
и наследники делят дом,
и супруги сервиз фаянсовый
бьют с досады, и некий сын
подворотен, он всех бы спас,
чует смерть и твердит о ней,
только кто же услышит вздор его.
Он единственный не заснёт,
он увидит, как тонет сквер,
он узнает морских коней
и успеет подумать: «Здорово,
бедняку на старости лет
подфартило занять партер».

июнь 2014

«Тот, кто летал…»

Сергею Корычеву

Тот, кто летал,
лежит на спине
на простыне
в тишине.

Это если смотреть с земли.

Если с неба – лежит на дне.

Смотрит со дна

и видит огни,
шепчет: «Спаси-сохрани».
Тот, кто летал, понимает, что,
кажется, это за ним.

Тот, кто летал,

был весел и смел,
всё раздал, что имел,
взял, что посмел,
был любим и глуп,
черен от гнева,
от боли бел.

Тот, кто стоял за его плечом,

просто однажды стал ни при чём,
может, устал,
заболел,
забыл.
Тот, кто летал, обречен
выть
от фантомной боли в крыле,
тщетно пытаться отмыть стекло
и изрыгать только хрип и треск,
кашлять
обрывками слов.

Тот, кто летал – на остром свету.

Взмыл и набрал высоту.
На этажерке.
Чадящий хлам.
Думал, что будет ТУ.

Вот он садится на пустоту,

спрыгивает в пустоту,
курит
и гладит
чужой самолёт:
всё, остаёмся тут.

Вот он идёт,

и идёт легко,
тянется след неровной строкой,
пусто – ни мальчика, ни змеи.
Свет облака молоко.
Край.
А за ним – тишина без дна.
В бездне четыре смешных слона.
Надо же, думает,
вот те на.

Как ты?

шепчет жена.
Кажется, легче, летал во сне.
Мёрзну.
Иди ко мне.

апрель 2014

«Иногда, если нужно вставать…»