Ученик Хранителя Cнов

— А что она собиралась сделать? — спросил Эрни, совершенно не представляя, каким может быть ответ.

— Отложить яйцо — первое в истории Земли яйцо, отложенное на суше, — многозначительно изрёк Том.

— Ничего себе… Так это…

— Да-да, та самая… Самая первая ихтиостега.

Нина стояла, вжавшись в кухонный гарнитур, крепко сжимая в руках чашку с горячим чаем. Ей не очень нравились рептилии.

Ихтиостега тем временем пришла в себя и, выйдя сквозь шкаф обратно, в свою родную среду, побрела по своим делам.

Том высунулся из шкафа, как студентка колледжа после веселой вечеринки — из окна автомобиля, в доисторический мир.

Эрни, поняв его желание, спросил Нину:

— Ты не будешь сильно волноваться, если мы выйдем туда ненадолго?

Нина, всё ещё крепко сжимая чашку, помотала головой.

Они оказались в месте, похожем на пустыню, только без песка. В некотором отдалении виднелся водоем, простиравшийся до горизонта.

Том глубоко вдохнул, смакуя воздух.

— Первобытная атмосфера… Молодой озоновый слой… Кислород, созданный только что зародившейся в океане жизнью… Подумать только… Я и представить себе не мог, что когда-то увижу всё это собственными глазами…

— Том?

— Да?

— А… Твоя магия не повредит мозгу несчастной ихтиостеги? То есть… это событие не изменит историю?

— Ну что ты. Мозг ихтиостеги невозможно повредить моей магией: во-первых, магия не такая суровая, а во-вторых, мозг ихтиостеги… Он… В общем, были бы мозги, было б сотрясение, как говорят. Инстинкт возьмет своё: она отложит свои яйца, эволюция начнет делать своё дело, появятся динозавры… Ну и так далее, понимаешь?

— Понимаю, вроде бы, — не без улыбки ответил Эрни.

Том снова шумно вдохнул. Эрни показалось, что трещина на земле возле его ноги увеличилась.

— А как пахнет земля… — Земля, кстати сказать, немного задрожала. Внизу что-то «зарычало». — Так, как будто ещё недавно здесь бушевали молодые вулканы…

Трещина возле ноги Тома увеличилась настолько, что превратилась в небольшую пропасть. Том, не обращая на неё никакого внимания, восторженно разглядывал облака.

Эрни потянул его назад, к порталу.

— Пойдем домой, Нина будет волноваться.

— Да, нам пора, — согласился Том, так и не заметив «пропасть».

Закрыв портал и дверцы шкафа, Том присел на кровать, испачкав одежду о следы рептилии. Он все ещё был под впечатлением от «первобытной атмосферы».

Нина, наконец, расслабилась и рассталась с чашкой, присев обратно за стол.

Эрни помог ей разложить все эскизы, схемы и задания по файлам и подколоть их в папку в нужном порядке. Они ещё два раза всё перепроверили, и Нина, наконец, успокоилась.

— Только… Как я её понесу… Я совсем об этом не подумала… — Нина снова загрустила и нахмурилась.

— Можем поехать на такси, — предложил Эрни.

— В такси она тоже может помяться…

— Я видел у Тома в кладовке какой-то стеклянный колпак, — вспомнил Эрни.

— Был такой, сейчас поищу.

Том исчез в кладовке на полчаса.

Нина всё это время что-то поправляла в волосах куклы.

Том нашел колпак, но он не подошёл по размеру.

— А как насчёт этого?

Эрни извлёк из-под стола коробку, в которой утром прибыла ценная покупка Тома, в ней же лежала и упаковочная бумага.

— Отлично! То, что нужно! — наконец приободрилась Нина.

* * *

Эрни сидел на небольшой сцене, оперев ногу на подставку, сжимая левой рукой гриф лютни, совсем один.

Том и Далия уже пришли и сидели в зале, шепотом о чем-то переговариваясь. Нина опаздывала: сдавала куклу.

Все сотрудники и учащиеся и все члены комиссии были в сборе.

Эрни открывал отчётный концерт.

Его одноклассник Иван, игравший на скрипке, флейтист, виолончелистка и пианист стояли за кулисами, ожидая своей очереди. Все они считались «лучшими из одаренных».

Учитель музыки стоял между сценой и залом, вполоборота к Эрни.

Эрни проверил строй лютни. Учитель еле заметно кивнул ему.

Учитель прочистил горло и сделал знак руками, прося тишины в зале. Ладони Эрни вспотели, а колени занемели. На лбу запульсировала вена.

Учитель объявил название пьесы, имя и фамилию Эрни, класс, в котором он учился, и его музыкальную специализацию.

Воцарилась тишина. Эрни слышал только шумный стук собственного сердца у себя в ушах. Секунды как будто замедлились, стали вязкими. Ему показалось, что он не помнит ничего и вообще не умеет играть…

Эрни инстинктивно закрыл глаза и глубоко вдохнул. Мысленно он перенёсся во вчерашний день, в дом Тома, в хранилище, где шумно пульсировали сны…

И сыграл пьесу от начала до конца без запинки, усиленную акустикой большого помещения, так, как он играл её вчера, репетируя.

Когда он закончил, в зале стояла гробовая тишина. Потом все, включая ребят, ждавших за кулисами, шумно зааплодировали.

Кто-то выкрикнул: «Браво!»

Эрни встал и поклонился, собираясь уходить.

Краем глаза он заметил, что члены комиссии, встав с мест, что-то шумно обсуждают.

Учитель музыки знаком попросил Эрни остаться на сцене.

Наконец, самый старший представитель комиссии обратился к Эрни.

— Не могли бы вы сыграть произведение ещё раз, чтобы я записал вашу игру на видео — в учебных целях, если вы не против?

— Ну… хорошо, — не особенно что-то понимая, согласился Эрни.