Ученик колдуна

Стало быть, подозреваемых в черной магии трое. Даже двое, если хозяина исключить. Он напуган и поведал первому встречному о горе, постигшем деревню. Был бы колдуном, неприятности скрывал. А Первуша мог стать первой жертвой. Хорошо бы взглянуть на мельника и бабку, но сейчас вечер. Если в гости идти непрошеным, даже обычный человек может не открыть калитку, убоится. Значит – надо отсидеться в избе хозяина. Для нечисти стены избы не преграда, через печную трубу проникнуть может. А для упырей и вурдалаков стены уже преграда. Создания тупые, если ими кто-то руководит, будут ломать дверь, пытаться проникнуть через окно, к живому телу. За окна можно не опасаться, слишком малы. А вот дверь следует укрепить.

– Пойдем дверь осмотрим, – предложил Первуша. – А еще дров наноси, печь придется всю ночь топить.

– Это зачем? Морозов уже нет!

– Потом узнаешь.

Дверь в избу крепкая, дебелая, из толстой сосны доски, но запор деревянный, хлипкий. И времени соорудить новый нет. Первуша попросил принести деревянный чурбачок.

– Подбери такой длины, чтобы в поперечину двери упереть.

Хозяин из сарайчика поленьев принес, у печи свалил. Потом кусок тонкого бревна. Вдвоем подперли дверь, уперев конец в земляной пол сеней.

– В печь по полену подбрасывай, чтобы огонь не гас, до утра дровишек хватит, – посоветовал Первуша.

Уселись на лавку. Время шло, ничего не происходило, оба придремывать начали, потом хозяин спохватился:

– Чего мы сидим? Ложись на лавку, я на печь.

Мышата подушку Первуше дал. Улеглись. За полночь со двора послышались шорохи. Первуша вполуха, вполглаза спал, сразу насторожился. Домашней живности у хозяина уже нет, бродить некому, если только собакам. Так и обычного собачьего перебреха он не слышал. Стоит в деревне одному псу гавкнуть, другие лай поднимают. Для села привычная картина. Забыл Первуша Мышату спросить: а была ли у него во дворе собака? Если была, куда делась?

Шорохи, едва слышные шаги не пропадали за окном. Первуша сел на лавке, обулся. В душу тревога закралась, какое-то едва ощутимое чувство опасности. В дверь поскреблись. Хозяин на печи подскочил сразу:

– Первуша, слышал ли?

– Слышал, не сплю.

Снаружи подергали за ручку, потом толкнули. Кто-то пытается войти. Первуша поднялся, подбросил в печь полено. Потом развязал узелок, по запаху нашел пучок сушеной полыни, что у травницы в Ельце брал. Одну веточку в печь бросил. Не любят нечисть и нежить ее запаха.

– Мышата, спускайся. Держи чеснок, съешь дольку.

И сам чеснок в рот отправил. Запах чеснока на нежить тоже отпугивающе действует.

Дверь толкнули сильнее, затем последовали несколько ударов, шумная возня. Дверь сотрясалась, но напор держала. Первуша к окну приник. Через скобленый пузырь не видно ничего, какие-то смутные тени. Хотя бы увидеть, понять – кто враг? Внезапно пузырь прорвался, просунулась рука – полусгнившая, кожа свисает, кости видны. Первуша едва успел отпрянуть, ударил посохом. Рука ниже локтя переломилась, но посох – не нож и не меч. Рука исчезла. В пробитый пузырь стала видна голова. Волосы клочьями, расползшаяся кожа, вытекшие глаза, редкие торчащие криво зубы. Жуть! Особенно ночью.

Зато ясно стало – живые мертвецы. Погост, как называли кладбище, есть за окраиной каждого села или деревни. Видимо, колдун поднял в полнолуние мертвецов, двинул на деревню. Сами по себе они редко поднимаются из могил, их чья-то злая воля заставляет. Издалека донесся крик.

Упыри кричать не могут, стало быть – человек. И скорее всего – бабка, вопль-то женский, хотя по крику не всегда опознать можно. Если визг, тогда точно женщина, у них голоса пронзительные.

В дверь стучаться, ломиться стали. Похоже – эти твари объединили усилия, хотя мозгов нет. Еще одно подтверждение, что есть кто-то, управляющий вурдалаками.

Бревно дверь держало пока, но могли не выдержать петли.

– Мышата, к двери. Держать надо!

Вдвоем уперлись плечами в дверь, а удары с другой стороны сильные. Периодически Первуша к печи подбегал, успевал полено забросить, веточку полыни вслед отправить. Горьковатым запахом полыни уже изба полна.

Не любят запаха полыни и чеснока и нечисть, и нежить. Эх, петуха не хватает. Петух своим криком предвещает близкий рассвет. С солнечными лучами сила нежити и нечисти слабеет, они стараются укрыться. Нежить – в могилах, в болотах, в месте своего упокоения. Нечисть по лесам прячется или в укромные уголки, коих в любой местности полно, как и в деревнях, селах и городах. Мышата, с начала ночи и появления нежити сильно боявшийся, впал в ступор. Отошел от двери, уселся на лавку, сгорбился, голову опустил.

– Мышата, иди к двери. Держать ее надо!

– Их много, нам не устоять.

– Конечно, если на лавке сидеть, так и будет.