Ученик колдуна

Первуша добросовестно отсиделся в кустарнике до сумерек, выбрался из малинника. По едва заметному отблеску обнаружил тыкву. Донес ее до кучи валежника. Да вопрос возник. Если руку вниз, в полость тыковки, опустить, ладонь обожжешь, а вытащить не сможешь, отверстие мало. А ножа разрезать нет. В образе филина и тыква со светильником серьезной нагрузкой была, а если еще и нож брать, не взлетел бы. Не мудрствуя лукаво, перевернул тыкву над ветками.

Лампадка выпала, масло из нее разлилось, от фитиля тлеющего вспыхнуло. Первуша подождал немного, пока разгорится, выбрал ветку потолще, что загорелась уже с одного конца. Выхватил из горящей кучи и побежал с нею. По пути поджигал другие кучи валежника. Треск огня, пламя, дым. Дикие звери и птицы обладают хорошим чутьем. И запах дыма, этот знак тревоги, опасности, беды, учуяли быстро. Поднялся невообразимый гвалт. Вороны взлетали, тут же садились обратно на ветки. От валежника загорелись деревья. Дождей не было давно, и, высохшие, они вспыхивали как свечки. Занявшись внизу, пламя по коре поднималось вверх. Кроны мгновенно вспыхивали. Гнезда превращались в факелы. Слабый ветер раздувал пожар. Искры летели на соседние деревья, и огонь вспыхивал сразу вверху и снизу, от валежника. Вниз, на землю, падали взрослые вороны с опаленными крыльями. Наконец, как по команде, уцелевшие птицы поднялись, описали на небольшой высоте круг над пылающим островом и полетели в сторону. Первуша, первое время прятавшийся в кустах, от жара и пламени сам вынужден был спасаться. Он выбрался к самой кромке воды. От деревьев до уреза воды свободное пространство в полсотни шагов. Здесь вполне можно безопасно стоять, наблюдая за концом вороньего царства. Огонь охватил уже весь остров. Полыхало все, даже трава. Первуша подумывал – не обратиться ли в птицу и убраться с острова. Жарковато здесь становится. И вдруг увидел идущего к нему по краю берега седого старика. Он был стар, волосы на голове и длинная борода были белы как снег, но походка легкая, не по возрасту. Зато одежды черные, свободные. Сразу вспомнились слова ворона, что вороний царь Калим может обращаться в человека и выглядит стариком. Первуша пробежал по тлеющей траве, схватил толстую горящую ветку, собираясь использовать вместо оружия. От жара уже трещали волосы на голове, он пробежал к воде, а старик уже подходит. Лицо суровое, голос с хрипотцой:

– Человек, ты зачем пожар учинил, разорение?

– Так ты Калим будешь?

– Откуда знаешь? – Глаза старика злобно блеснули.

– Шею я двум воронам свернул, коих ты на деревню нашу наслал разбойничать. Только любое зло всегда возвращается. Не ожидал так быстро возмездия? Так вот он я.

– Назови имя, поганец.

– Язык придержи, вороний царь. Нет у тебя царства больше. А чтобы знал, кто укорот тебе дал, запомни – Первуша я.

– Первуша? В первый раз слышу.

Старик неожиданно резко махнул рукой. Как ворон крылом. Щеку левую обожгла боль. Первуша ладонью схватился за щеку, отнял, кровь на ней. Вот же гад такой, напал первым. Первуша горящей веткой ударил Калима, тот отпрянул, среагировал мгновенно, но пламя задело свободные одежды. Раздался треск, запахло паленым. Э, да, похоже, одежды старика – это бывшие перья. Спали их, Калим не сможет улететь, а обратится в ворона – будет похож на опаленную тушку. Вороний царь вскрикнул, не понравилось ему. Для любого живого существа огонь – самый страшный враг.

Старик еще раз махнул рукой, на этот раз левой. Настолько быстро, что Первуша толком движения не заметил, плечо обожгло болью. Но и рука-крыло Калима рядом, а ветка горящая в руках Первуши. Успел он толкнуть ею в развевающиеся одежды. И снова вскрик, паленым запахло.

– А, не нравится?