Ученик колдуна

Жалко лампадку, сгинула она в пламени, Ратше не вернуть, как обещал. Зато груза никакого нет на обратный путь. Первуша заговор прочитал, крутанулся на ноге, обратился в филина. Тяжело поднялся в воздух. Устал он, подкрепиться бы. Но на острове абсолютно нечем. Летел до рассвета. Продолжил бы полет, да сил не было. Приземлился, обернулся человеком. Рубаха, почерневшая от дыма, на плече разорвана, в пятнах крови. Деревня недалеко виднеется. Хлебушка бы испросить, да в такой одежде стыдно: как погорелец. Нашел ручеек, рубаху простирнул, на ветку повесил сушиться. Сам омылся, скинув портки. Устроился под елью на опавшую хвою, да и уснул. Проснулся в полдень от щебетания птиц. Солнечный луч пробивался сквозь ветки, светил в лицо. Первуша поднялся, потер лицо. Хорошо-то как! Одевшись, побрел в деревню. Рубаха и порты мятые, но уже не закопченные, дымом так не пахнут. Бродяжек да паломников на Руси много было. Просьбе о куске хлеба не удивились. Кружку молока налили, краюхой хлеба угостили. Совестно Первуше. В его годы самому зарабатывать надо, а не попрошайничать. Успокаивал себя – временно. Хотя помогать людям, как Коляда это делал, желание было. Мешало одно – бродячее существование. Обзавестись бы избой своей. Но в деревне нежелательно, на виду все время будет. Коляда себе жилье удачно построил – вроде в лесной чаще, а деревни рядом. В случае нужды прибегут страждущие. Вот взять Первушу. Коляда многие занятия на свежем воздухе проводил, и из непостоянных зрителей один волкодлак Харитон. Пройдет время, у него тоже ученик может появиться. Как в деревне, на виду, его готовить?

Отдохнув на лавке у двора, тронулся в путь. В принципе, кроме книг, ничего его в деревне, где Ратша жил, не держало. Но книги эти были для Первуши большой ценностью. А кроме того – как вещественная память о Коляде. Чем больше времени проходило от гибели Коляды, тем сильнее юноша понимал, какую большую роль сыграл в его судьбе колдун. Но колдун – это для людей, для него – наставник, учитель. Кем бы он был, вырасти в семье? Хлебопашцем. А сейчас он сокровенными знаниями обладает и пользу значительно большую людям принесет. О княжестве или стране не думал. Не было еще страны – большой, сильной, объединенной. Со всех сторон многострадальную Русь враги терзают. С западной стороны – Литва, с восхода и полуденной стороны – татары, с полуночной – шведы. Меж князей раздоры и усобицы, кровь временами льется. Не зря говорят: паны дерутся, у холопов чубы трещат.

Но до понимания не дорос. Либо Коляда считал, что рано отроку знать, либо не хотел ввязываться в распри. Сегодня ты князю люб, привечает и за столом по левую руку сажает, а завтра в немилость попадешь.

Отойдя от деревни далеко, Первуша огляделся. Один он на грунтовой дороге. Пешком ноги бить долго. Обернулся стрижом. Дневная птица и быстрая, в полете никто не догонит. Тот путь, что филином проделывал, да отягощенный грузом, стрижом быстро одолел. Да еще подкормился в пути. Стоило клюв приоткрыть, как мошка набилась. Глотнул, показалось – вкусно и сытно.

Вот и деревня знакомая, дерево, где воронья стая сидела. Сел за околицей, человеком обернулся. Не спеша, вразвалочку, к хозяйству Ратши подошел:

– День добрый, хозяин!

– И тебе здоровья! Подзадержался ты. Пришлось самому кулеш съесть, чтобы не пропал.

– Виноват я перед тобой, хозяин, – повинился Первуша.

– Скрал чего?

– Лампадку не сберег.

– Жаль, памятная вещица. Это не беда, все, что руками сделано, купить можно. Есть хочешь?

– Если предложишь, не откажусь.

Нашлась толокняная затируха и несколько ватрушек с творогом. Первуша съел с аппетитом.

– Благодарствую, хозяин. Узелок мой сберег?

– А что ему сделается? Неуж в путь-дорогу собрался? Ночь скоро. Переночуй в избе, утречком позавтракаешь, да и в путь.

– Просить не смел. И так многим обязан.

Ратша был человеком простым, добросердечным. И вообще, из небольшого опыта общения с людьми Первуша сделал вывод – чем богаче человек, тем хуже характер. Злее становятся, жестче, чужая беда их не трогает. Наверное, деньги портят людей.

Утром Ратша в печи каравай испек, кашу сварил. После еды один каравай из двух Первуше отдал:

– Ешь, да меня добрым словом помяни.

– Непременно. Даст Бог – свидимся.

Дальше дорога петляла между холмами и лесами. Первое село встретилось после полудня. Хотел отдохнуть, водицы чистой колодезной испить. У первой избы остановился. А перед ней, за забором, хозяин трудится, лопатой что-то роет. Первуша окликнул:

– Хозяин! Бог в помощь! Не дашь ли воды испить?

– Бог-то бог, да сам бы помог. Нет у меня воды, видишь – колодец копаю.

– Как нет? Иссякла?

– Не у меня одного. Уж две недели как нет. А кушать надо, скотину поить, стирать. Как без воды-то? Одно выручает – дождевую водицу собираем, чтобы от жажды не помереть.

– Дозволь зайти?

– Заходи, коли с добрыми намерениями.