Ученик колдуньи

— Не нужно милосердия, — Кагайя вскинула руку. — Сам подохнет. И чем дольше продлятся его мучения, тем слаще будет месть.

Ныряльщики переглянулись. Жестокого монолога они явно не слышали.

— Госпожа! — с трибун скатился Коган. Красный и потный, борясь с одышкой, он ткнул пальцем за плечо. — Там господин Дориан смущает гостей криками о конце света!

— Дориан? — взгляд у ведьмы неожиданно потеплел. Она встревожено обернулась. — Он спустился с башни?

— Да, госпожа!

— Плохо, — Кагайя вскинула голову, будто лишь сейчас заметила багровое небо. — Конец света, говоришь… Найди его! Не хватало еще, чтобы гости запаниковали.

Позабыв об умирающем мальчике, она направилась прочь с арены. Коган бросился вперед выполнять поручение. Ныряльщики ещё постояли, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, а потом тоже отправились восвояси.

Точно громом пораженная, Гвендолин смотрела им вслед и никак не могла осознать случившееся.

Айхе захрипел.

— Что? — она поспешно нагнулась, подставляя ухо к его обветренным сухим губам.

— Гвен… — он попытался улыбнуться. Смотреть не это было невыносимо, и Гвендолин бессильно завыла, уткнувшись лицом ему в грудь.

Из грузных туч посыпалась изморось, о камни разбились первые тяжелые капли дождя, и почудилось, будто само небо горюет вместе с несчастной девочкой.

Последние гости покидали опустевшие трибуны. От раскаленной солнцем брусчатки поднимался пар, вода не впитывалась в потрескавшуюся землю между камнями. В быстро растущих лужах растворялась кровь: так утекала жизнь Айхе — медленно и неумолимо. А тот щурился от барабанящих по лицу дождевых капель, глотая холодную влагу и заходясь мучительным кашлем. Гвендолин склонилась над ним, закрывая от развернувшегося ливня.

— Гвендолин!

Мокрая и растрепанная, похожая на ощипанную курицу, на арену выскочила Нанну.

— Дело дрянь! — с ходу выпалила она и бухнулась на колени подле Айхе. Сдернула с волос промокшую косынку, скомкала и прижала к рваной ране в боку мальчика. Тот содрогнулся и обмяк, снова потеряв сознание от боли. — Не думала, что скажу это, но ты молодец.

— Я ничего не могу сделать! — выдавила Гвендолин сквозь рыдания. — Что мне делать, Нанну, что мне делать?!

— Возьми себя в руки.

— Ведьма убила его мать, а его самого превратила в раба… Постойте! — Гвендолин опомнилась. Запустила руку под шею Айхе, запуталась пальцами в мокрых, слипшихся волосах, сморщилась от усилий и выдернула амулет. Круглая, глянцевая ракушка, похожая на синий глаз в цветном обрамлении, очутилась в ладони. Даже на ощупь она была противной и скользкой. Шнурок, на котором она висела, оказался чересчур коротким — такой не стащишь через голову. Гвендолин поискала глазами подходящий булыжник — благо, их возле ограждения валялось множество. Взвесила камень в руке: годится! Уложила на него амулет. Подобрала второй камень и без лишних сомнений размозжила ракушку точным, сильным ударом. Кусок извести жалобно хрустнул, прах посыпался на землю. В тот же миг в лицо хлестнул стылый колдовской ветер и злобный вопль огласил округу.

— Кагайя, — Нанну испуганно втянула голову в плечи.

— Это был договор, — Гвендолин удовлетворенно отшвырнула булыжники. Погладила Айхе по щеке. — Теперь ты свободен. Только держись.

— Надо перенести его в замок, — предложила Нанну. — Дориан что-нибудь придумает. Он гений, только… мертвых не воскрешает. Надо поторопиться.

— И как же мы это сделаем? Сейчас бы носилки или хоть кусок ткани.

— Не хочу тебя еще больше расстраивать, но у нас проблема, — Нанну изменилась в лице, глядя куда-то вдаль поверх ее головы.

— Куда уж больше, — Гвендолин проследила за взглядом. И обмерла. Вот уж воистину: беда не приходит одна.

С неба, выписывая плавные круги, опускались две гигантские чернокрылые птицы с человеческими головами. Ветер нещадно трепал их промокшие перья и волосы, однако в разбушевавшейся стихии они, очевидно, чувствовали себя превосходно. Гвендолин, охнув, бросилась набивать подол туники камнями, Нанну, опомнившись, последовала ее примеру.

Изогнутые ястребиные когти вонзились в выщербленную брусчатку, сильные крылья сложились за спиной, и степенно вышагивая, вытягивая шеи и впиваясь в раненого мальчика горящими глазами, гарпии неторопливо приблизились.

— Стоять! — Гвендолин сурово замахнулась булыжником.

— Кто это там? — прощебетала первая птица.

— На земле, — подхватила вторая.

— Наш друг Айхе?

— Никакой он вам не друг! — Занесенная за голову рука тряслась от напряжения.

— Он мертвый? — плотоядная гримаса на миг исказила бледное лицо первой гарпии.

— Вы убили его?

— Вот тупицы, — буркнула Нанну.

— Зачем вы это сделали?

— Он жив! — выкрикнула Гвендолин. — И вам нечего здесь делать! Убирайтесь!

— Человеческий ребенок нам угрожает, — удивилась первая, по-птичьи наклонив голову влево. Ее желтые глаза насмешливо сощурились.

— Прогоняет, — улыбнулась вторая.

— Но мы не враги.

— Мы можем вылечить нашего друга.

— Там, в горах, у нас есть целебные зелья и мази.

— Мы исцелим его раны.

— Отдай его нам… — медленный шаг, ещё один.

— Назад! — Гвендолин швырнула камень.