Ученик колдуньи

— Ты велела Аргусу уйти! — Айхе словно обезумел. — И он послушался тебя! Почему он тебя послушался?

Гвендолин беспомощно разевала рот, не находя ответа. Реакция мальчишки вогнала ее в ступор.

— Битва была не окончена! Если бы ты не влезла, я бы справился, я бы смог! Я собирался… я должен был принять бой, а не прятаться за спиной у девчонки!

— Ты и принял! — выкрикнула обиженная Гвендолин. — Аргус выдрал у тебя из бока кусок мяса, там все было забрызгано кровью, ты едва шевелился, ты отпустил тень, ты…

— Я покрыл себя позором, — выплюнул Айхе, закрывая бледное перекошенное лицо ладонями.

— Ах, значит, надо было оставить тебя умирать на арене? — сквозь слезы выдавила Гвендолин. — Ладно. Хорошо. Не волнуйся, в следующий раз так и сделаю!

Вытряхнув из кармана оставшиеся флакончики, которые с жалобным звяканьем раскатились по полу, Гвендолин вскочила и отлетела от мальчишки как ужаленная. Отвернулась к сырому черному смежному коридору и обхватила себя руками, безудержно всхлипывая, пряча от всех текущие по щекам слезы.

— Снизойдите до лекарств, господин, — раздался за спиной холодный голос Нанну. — Это зелье притупит боль, а вот это восстановит силы, чтобы никому больше не пришлось волочь вас на закорках.

Меткий удар по самолюбию возымел успех: Айхе глотнул из предложенных флаконов.

Гвендолин отказывалась его понимать. Отказывалась даже глядеть в его сторону. Она в блин расшиблась, спасая его жизнь; она едва не очутилась в пасти у морской гадюки и не отведала когтей разъяренной гарпии, она вломилась в кабинет ведьмы, перетерпела ливень, град и ураганные ветер — и все ради чего? Ради вздорной отповеди? Вот уж воистину: подавая руку помощи, не забудь увернуться от пинка благодарности!

Что ж, пусть так. Айхе ведь не просил ее участия. Он вообще не велел смотреть на поединок. Это был ее выбор, ее решение. И не на что теперь дуться. Может, для его непомерной гордыни смерть на арене была желаннее унизительного избавления? Может, в ночь перед сражением он тщеславно мечтал победить — или пасть храброй смертью? Может, она с впрямь лишила его… чего-то важного. И незачем теперь пенять на то, что посмертная слава — не сладкий бальзам, пропитывающий память о блистательном воине, а гибель не бывает доблестной, ибо каждое ее проявление уродливо и омерзительно: хруст сломанных костей и вывернутых суставов, кровавая грязь и рвота от боли, агония и удар за ударом, бросок за броском, пока вопреки всем страшным ранениям тело не прекратит цепляться за жизнь и сознание не угаснет. Спесивых мальчишек не образумишь, свой ум не вложишь.

Пока Гвендолин глотала слезы, Нанну обработала раны Айхе. Как ей удалось достучаться до его благоразумия — загадка, однако через некоторое время юноша почувствовал себя лучше и даже умудрился подняться на ноги. От предложенной помощи высокомерно отказался, хоть и зашатался, и позеленел, как покойник. Наблюдая за его потугами двигаться самостоятельно, Гвендолин пыхтела от раздражения. На языке вертелись колкости, а глаза разъедало соленой влагой.

— Ума не приложу, как тут можно ориентироваться, — призналась Нанну, когда они пустились в дальнейший путь. Факел метался из стороны в сторону, высвечивая все новые и новые развилки коридоров, кованые решетки, ржавые скобы, пятна гари на потолке и провалы колодцев.

— А правда, что ты сумеешь сохранить нам человеческий облик? — спросил Аарон, самый юный и самый чахлый из ребят.

Айхе смерил его взглядом, стоически продвигаясь по коридору на своих двоих.

— Правда, — прохрипел он. И вдруг от слабости колени у него согнулись, и он стал медленно оседать на пол. Мигом растеряв все свои обиды, Гвендолин бросилась к нему.

— Прекрати! — ощетинился Айхе. — Не надо! — и отпихнул ее, хватаясь за выщерблины в стене. Кое-как устоял.

— Хватит уже геройствовать, — Тод подхватил его под руки. — Иначе не только нам не поможешь, но и сам окочуришься.

— И не ори на девчонку. Если бы не она, тебя бы гарпии давно сожрали, — поддержал Алби.

— Вот уж гарпиям она меня точно не отдаст, — произнес Айхе со странным выражением. Гвендолин почудилось, будто голос у него чуть-чуть потеплел.

Они все шли и шли. Воздух холодил кожу под мокрой одеждой и пронимал до самых печенок.

Наконец, впереди в тупике появилась знакомая дверь, обитая металлической лентой.

— Пришли, — облегченно выдохнула Нанну. — Хвала небесам! Что дальше?

— Надо отпереть замок, — сказал Айхе.

— Так… а у кого-нибудь есть ключ?

Ключа, естественно, не было.

— Что ж. Смелая попытка, — Нанну как будто обрадовалась. — Предлагаю вернуться той же дорогой, а то у меня, признаться, мурашки по коже. И холод здесь звериный.

Не успела она договорить, как подземелье содрогнулось от глухого рокота. Нанну занервничала, тыкая факелом то на дверь, то в коридор, которым они явились. Алби, Тод и Аарон вжались спинами в стены, безумно озираясь и почти не дыша. Крысенок, дотоле мирно дремавший на плече Гвендолин, сверзился на пол и пустился наутек. Секунда — и его крохотное серое тельце растворилось во мраке.

— Дэнни, стой! — окликнула Гвендолин. — Не бойся!