Ученик лоцмана (СИ)

Предстояло, правда, объяснить, куда я дел своё судно, но тут у меня была заранее заготовлена версия: мол, повредил в Петрозаводске при швартовке, пришлось договариваться о ремонте. Который должен занять не меньше двух месяцев — а значит, сезон для «Штральзунда» в этом году закончился, и придётся мне перейти в категорию пассажиров. Примерно так я и сказал’капитану Врунгелю', когда встретил его у пирса в Петрозаводске: «Клевер» приткнулся к бетонной пристани, и матросы перекидывали на его палубу картонные ящики и мешки со стоящего рядом бортового грузовика. Мы поздоровались, старик покровительственно похлопал меня по спине — «ну что, вернулся?»- и я, забросив в каюту свой невеликий багаж, включился в общую суету. Уже через час старый буксир отдал швартовы и, тарахтя дизелем, направился на Ост.

Я стоял в рубке рядом с капитаном, слушал последние экспедиционные новости, а заодно — излагал собственную историю, насквозь вымышленную. В голове же крутилась одна-единственная мысль: поверил ли мне тот, кому я звонил в Москву? Не обернётся ли эта затея пустыми хлопотами и сплошными разочарованиями, не придётся ли на ходу придумывать что-то новое? Что ж, не пройдёт и двух недель, как я это узнаю, а пока — мне есть, чем заняться.

— Михаил Христофорович, а ваш матрос — тот, что из Латвии — ещё на борту? — осведомился я.

— Валдис-то? — «Врунгель» перебрал ладонями штурвальное колесо, немного меняя курс. — здесь, куда он денется! Отсыпается, небось, в кубрике, после погрузки, ему ещё вечернюю вахту в машинном стоять. А зачем он тебе понадобился?

— Да так, есть одно дело…. — я сделал пальцами неопределённый жест. — Помнится, Михаил Христофорович, вы говорили, что Валдисподал бумаги на получение российского гражданства? Ну и как, есть у него подвижки, вы не в курсе?

VII — 3

— Было дело. — подтвердил «Врунгель». — Ждёт, дело-то небыстрое. Пока ему в старом, латвийском паспорте штамп какой-то поставили, для временной регистрации. Вроде, не цепляются, хотя, конечно неудобно. У нас по любому поводу бумажками человека обвешают, как барбоску блохами — а ещё твердят о возвращении соотечественников!

Я слушал и кивал. В прошлый раз мы с беглым латышом (хотя, какой он латыш — наш, русский, и родители русские) успели кое о чём условиться — и вот, пришло время узнать, не забыл ли он о наших договоренностях. Дело в том, после недавно принятого в Латвии закона, по которому многим русскоязычным, а, следовательно, неблагонадёжным жителям республики было предложено всерьёз озаботиться сменой места жительства, многие из тех, на кого этот закон распространялся, потянулись на историческую родину. Из документов у этих людей были, как правило, только латышские паспорта да водительские права, утверждённого в Евросоюзе образца. По словам Валдиса, на российской стороне границы их принимали, считай, на веру — натянутые до последней крайности отношения между двумя странами, и без того натянутые, исключали любые запросы на предмет проверки подлинности документов, или установления подробностей биографии их владельца. Это меня и привлекло — если удастся обзавестись комплектом настоящих латышских документов, то можно попробовать легализоваться: подать, по примеру Валдиса, бумаги на получение гражданства, оформить временный вид на жительство — а дальше просто ждать, мирясь с неизбежными неудобствами, вроде невозможности оформить кредит и проблем с медицинским обслуживанием. Ну, это интересовало меня меньше всего — а вот тог, что латвийский паспорт с подобной отметкой позволял, к примеру, открыть счёт в российском банке, оформить кредитные карты, приобрести сим-карту для смартфона, без чего здесь, похоже, не обойтись — это было дело другое. А ещё — можно было попробовать сбыть в ломбарде пару-тройку побрякушек из «пиратского» слада. Я специально захватил несколько с собой — конечно, в ломбарде нипочём не дадут настоящей цены, но тут уж ничего не поделать, придётся смириться.