Ученик пекаря (Книга Слов - 1)

Слишком много раз он ощущал в себе неведомую силу, чтобы отрицать ее. Это отделяет его от других - но значит ли это, что он призван? Или жребий коснулся его случайно, как летящий по ветру осенний лист? Что-то в нем всегда знало, что он не такой, как все. Долгое время Джек приписывал это полному незнанию своего происхождения. Мать унесла свою тайну в могилу, отец неизвестен - что ему еще оставалось, если не воображать себя каким-то особенным? В мечтах Джек делал отца то шпионом, то рыцарем, то королем. А мать была цыганской принцессой, убежавшей от своих сородичей. Подобные вымыслы очень утешали его в детстве.

А на самом деле кто-то из родителей передал ему свой дар. Связано ли это с какими-то обязательствами? Как ему быть - использовать этот дар или укрывать его?

Джек пять лет проработал писцом у Баралиса и знал кое-что о вещах, на которые тот способен. Неужели и ему суждено стать таким, как Баралис? Человеком, который скрывает больше, чем показывает, кого боятся малые дети и за чьей спиной люди делают знаки, охраняющие от сглаза?

Дверь заскрипела, и на пороге возник он, Баралис. Джек не удивился ему - даже почувствовал облегчение от того, что тот пришел. Ожидание хуже всего. Джек хотел встать, но Баралис остановил его.

- Сиди, Джек, - спокойно и властно произнес он. - Тебе известно, зачем я пришел?

- Чтобы допросить меня. - Джек встал вопреки приказу, не глядя на Баралиса. Это вызвало легкое раздражение лорда, однако он промолчал.

- Я пришел, чтобы выяснить правду. - Баралис ступил вперед, и тень его упала на Джека. - Кто ты, Джек? Кому ты подчиняешься? - Баралис говорил тихо, почти шепотом. - И что случилось в то утро на кухне?

Джек пожал плечами. Он боялся, но ни за что на свете не показал бы этого Баралису.

- Ты отказываешься отвечать мне, мальчик?

- Я не могу сказать вам того, чего сам не знаю.

- Не играй со мной, иначе пожалеешь. Хлебы, Джек, - продолжал Баралис угорожающе тихо. - Мы оба знаем, что эти хлебы... преобразились. Скажи мне, что случилось? Ты пробовал ворожить и утратил власть над своей силой?

- Не знаю, - стараясь говорить твердо, ответил Джек. - Если я что-то и сделал, то помимо своей воли. - Он сказал правду, но знал, что она его не спасет, и страх еще сильнее овладел им.

Баралис помолчал в раздумье - его серые глаза были точно булат.

- А раньше с тобой случалось такое? - Нет.

- Полно, полно. - Голос Баралиса был точно шелковые ножны, скрывающие кинжал. - Никаких штучек, чтобы позабавить девушек? Никаких шалостей, чтобы досадить Фраллиту? Ну, признавайся!

- Ничего такого я не делал. Да и с хлебами все вышло случайно.

Джек ощутил знакомый напор - но не совсем такой, как прежде, - и миг спустя понял, что он исходит от Баралиса, не от него самого. Страх овладел Джеком полностью - лишь воля к жизни еще противилась. Баралис теперь говорил громче - Джек никогда еще не видел его таким рассерженным.

- Смотри на меня, мальчик. - Под давлением воли Баралиса Джек взглянул ему в глаза. - Говори правду: откуда у тебя дар?

У Джека отяжелела голова - в нее вливалась сила, не имеющая имени. Он знал, что может потерять себя, что воля Баралиса способна сокрушить его разум.

- Я не знаю.

Голове стало чуть легче, и Джека затошнило. Баралис давил на него, не отпуская.

- Знаешь, Джек, знаешь. Ответ там, у тебя внутри. И если ты вздумаешь противиться, мне придется вырвать его из тебя.

Несмотря на охватившее Джека смятение, слова Баралиса вспыхнули у него в уме, как горящие в темноте угли: неужели это правда и ответ где-то внутри?

Острая боль, сопровождаемая невыносимым давлением, оборвала эту мысль. Мозг Джека словно взрезали сразу в сотне мест, и хирургом был Баралис.

- На кого ты работаешь? Говори.

- Ни на кого. - Боль придала Джеку сил. - Оставьте меня в покое! - В нем нарастало что-то свое. Желчь подступила к горлу, и голова закружилась.

Баралис внезапно попятился - а в следующий миг жестокая боль пронзила Джеку позвоночник. Глаза провалились в глазницы - Баралис точно высасывал из него силу.

- Я вырву у тебя ответ.

Он рылся у Джека в мозгу. Боль полыхала огнем, обжигая душу. Мысли Джека ушли глубоко, туда, где еще не бывали, и вслед за страданиями пришел покой. Все прояснилось. Он понял, кто он и что должен делать. Мать наконец открыла ему свои тайны, оказавшись куда умнее - и смелее, - чем он полагал. Отец таился в тени, и Джек напрягся, стараясь различить, кто он. Судорога прошла по его телу, и он воспротивился ей - нет, он не поддастся Баралису.

Боль была так ужасна, что дыхание Джека пресеклось и яркие видения исчезли, оставив его в темноте. Он боролся сколько мог, но скоро сознание покинуло его.

- Говорил я тебе, что Тутовая - улица богачей?

- В самом деле.

В этой части Рорна Таул еще не бывал. Вдоль улицы стояли красивые дома со стройными колоннами, облицованные мрамором или блестящим белым камнем. Мостовую окаймляли деревья и кусты, отбросов не было и в помине, даже пахло здесь хорошо. Таул только что доставил первое из своих писем, и ему не терпелось доставить второе.