Ученик пекаря

— Как будет угодно вашему величеству. Однако я все же настаиваю, чтобы завтра вы дали мне аудиенцию.

— Вы забываетесь, лорд Баралис. — Королева, казалось, была близка к тому, чтобы ударить его.

— Приношу извинения вашему величеству. Я хотел сказать «надеюсь».

Королева, конечно, не поверила ему, но это уже не важно: она его примет.

— Извольте немедленно удалиться отсюда. — Королева повернулась к Баралису спиной. Он низко склонился перед королем и вышел.

Баралис возвращался к себе не спеша, очень довольный: все прошло так, как он задумал. Он не только добился аудиенции, но и напомнил королеве, сколь шатко ее положение.

* * *

Таул проклинал снегопад — из-за него они попадут к Бевлину по крайней мере на день позже. Они выехали из Несса третьего дня утром, и уже тогда было видно, что будет снег, — тучи затянули небо серым пологом, и земля под ногами стала чуть мягче.

Таул остался доволен новым плащом и камзолом. Если их и правда шила Кендра, она потрудилась на славу. Вещи были раскроены и сшиты безупречно, швы прямые как стрелы. Торговец все-таки не утерпел и подбил плащи тканью того цвета, который отверг Таул. Хвату багряная подкладка очень понравилась, и он надел своей плащ наизнанку.

Придя за своим заказом, Таул испытал большое облегчение — девушка так и не показалась. Ему очень не хотелось встретиться с ней снова. Он поступил с ней дурно. Он чуть было не взял ее силой. В жизни он знал немало женщин, но всегда старался держаться подальше от юных неопытных девушек. Им подавай возвышенную любовь, за ними следует долго ухаживать. Они сразу привязываются к мужчине, и их сердца так легко разбить. Таул нигде не задерживался подолгу и знал, что поступил бы нечестно, влюбив такую девушку в себя, а потом бросив.

Поэтому он искал утешения у более опытных женщин, предпочитая зрелых, ибо они не только искуснее в любви, но также искренне испытывают то желание, которое молодые девушки только разыгрывают. Таул любил женщин доступных, страстных и принимающих как должное то, что утром он уйдет.

Как рыцарь, он принес обет безбрачия. Вальдис считал, что женщина и верность ордену несовместимы. На заре основания ордена браки разрешались, но после Пятидесятилетней войны, на которой погибло пять тысяч рыцарей, оставив вдов и сирот, власти предержащие решили, что не следует создавать семьи, которые могут в любой миг остаться без кормильца. И рыцарям запретили вступать в брак. Этот запрет, принятый, чтобы не плодить вдов и сирот, постепенно обратился в инструмент принуждения. От рыцаря ожидалось, что он, подавив в себе естественные желания, направит весь свой пыл на службу Вальдису.

Однако Таул, как и многие другие рыцари, не мог жить без женской ласки. Ему казалось, что Вальдис, накладывая запрет на любовь, тем самым предает осуждению женщин. Там они считались бесполезными созданиями, годными только на то, чтобы отвлекать рыцаря от его благородных стремлений. Таул узнал много женщин во многих городах и считал в глубине души, что здесь Вальдис не прав. Женщина может быть не менее благородна, чем мужчина, и более него наделена добротой и способностью любить. Напрасно Вальдис запретил своим рыцарям жениться: семейный мужчина более человеколюбив, чем одинокий. А разве святость человеческой жизни не первая заповедь рыцарства?

Таул запахнул на груди плащ. Всеми этими рассуждениями не оправдать того, как он поступил с дочерью торговца тканями. Рыцарь, каких бы он взглядов ни придерживался, обязан сдерживать себя. Девушка, видимо, еще невинна и хотела не столько любви, сколько приключения. Не нужно было ее целовать — а хуже всего то, что он чуть было не утратил власть над собой. Таул не узнавал себя. Если бы их объятие продлилось еще хотя бы миг, он учинил бы над девушкой насилие. Пускай она сама почти что хотела этого — она молода и не знает еще этому цену. Таул подставил лицо холодному северному ветру. Нет, на него это совсем не похоже. Совсем молоденькая девушка! Она, должно быть, ровесница Меган, но Меган созрела до времени на улицах Рорна и рано познала, что творит с человеком страсть.

Меган. Он надеялся, что теперь она зажила лучше, чем прежде. Быть может, стала портнихой или цветочницей — хотя с девятнадцатью золотыми в кошельке она может несколько лет вовсе не работать, даже в столь дорогом городе, как Рорн. Таул надеялся, что она больше не бродит по улицам. Жизнь уличной женщины тяжела, а подчас и опасна. Она отнимает у девушки и юность, и красоту, а со временем и душу. Знай Таул наверняка, что Меган ушла с улицы, он был бы счастлив.