Ученик пирата (ЛП)

— Точно, — говорил самый красивый из четырех. Он всегда играл Героя. Даже известный Донателло Раэлло, рожденный в одном из домов Тридцати, до того, как стал знаменитым как лидер своей труппы на Виа Диоро, играл эту роль. Но в сорок пять, как отмечали критики, он был слишком толстым, чтобы играть семнадцатилетнего слугу. — И мы обрушим на них месть. Клянусь в свете Лены!

— И я, — говорила Инжиния труппы, которая обычно была в рубахе парня, штанах и сапогах, а еще с шляпой пирата на светлых кудрях, но ее женственное тело все равно было видно, чтобы зрители не путали ее пол. — Я попробую кровь на завтрак!

— Мы отомстим! — заявлял старший из четверки, обычно седой актер, который играл чаще всего Философа. Несмотря на годы, он тоже был в одежде пирата.

— Нет, — Герой опускал подзорную трубу. — Отомщу я. Греби! — приказывал он длинноволосому пирату. Из кармана он достал скругленный треугольник ткани с узкой лентой. Он закрыл этой тканью глаз, делая себя страшнее. — Греби, и мы принесем им гибель!

На этом еще два мальчика тянули за веревки с грузами за кулисами. Они тянули изо всех сил. Поднимались планки, нарисованные облака закрывали фон. Зрители охали, потому что над слоями волн и звезд над ними возвышался пиратский корабль. Его силуэт казался союзом веревок, канатов, парусов и черных флагов на мачтах. Чаще всего появление корабля, созданного иллюзиями мастеров сцены, вызывало у зрителей аплодисменты.

Даже Ник, который смотрел на первое выступление с балкона «Берила», стоя сзади с беретом на глазах, был впечатлен видом чернильного корабля, закрывающего звезды, будто покачивающегося на воде. Как и все зрители, он хлопал.

Но в реальности было не так — хотя костюмы были схожими. Да, на голове Максла был платок, чтобы длинные волосы не попадали на лицо, и он сменил грязные лохмотья на белую рубаху и узкие черные брюки. Джакопо был в схожей одежде. Он горбился на скамье в лодке, казалось, ему было холодно и стыдно не в его наряде.

Обе луны были высоко в небе и были полными. В их сиянии было просто увидеть лицо Дарси. Ник старался не смотреть на нее с тех пор, как они отплыли.

— Я могу грести, вообще-то, — сказала она не в первый раз.

— Мы с Макслом в порядке, — Ник старался звучать искренне. Они плыли с сумерек, давно покинули свой лагерь. Они почти час добирались до следующего острова в цепи, который был меньше, чем их, и такой же пустой (Ник надеялся на это, хотя его остров оказался людным). Он устал. Плечи будто пылали. Его предплечья болели, стали тяжелыми, словно из камня. Он замер, чтобы вытереть пот со лба, чтобы он не залил глаза. — Спасибо.

Дарси взяла себе мужскую красную рубаху, кожаные штаны и кожаные сапоги, которые были ей велики. Ее женское тело было скрыто под мешковатой одеждой.

— Холодный пот — признак усталости, — отметила она, скрестив руки. — Тяжелое дыхание, бледность и вспыльчивость, а потом тошнота, — она склонила голову. — Скоро из тебя полезет завтрак.

— Дарси, — возмутился Джакопо. — Мальчик помогает нам.

— Конечно. Поэтому его нельзя ругать. Как плохо с моей стороны.

Ник не слушал ее, надеялся, что Дарси просто играла, чтобы Максл верил в неприязнь между ними. Его немного мутило, но не только от работы веслами. Он знал, что ждало впереди.

— Я в порядке, — ответил он, стараясь не рявкать.

— Это я не понимаю, — под новой одеждой у Максла почти не было мышц на костях. Ник знал. И было сложно понять, как он не уставал, двигая веслом. — Женщинам дают все. Мужчина дает ей одежду, цветы, книги, украшения. Он открывает ей двери. Когда они идут по улице, он закрывает ее собой от навоза.

— Лонгдоун звучит очаровательно, — буркнул Джакопо.

Зубы Максла сияли в свете луны.

— Да! Спасибо! — он продолжил мысль. — Женщине нужно только хорошо пахнуть и выглядеть. Но ты таскаешь дерево. Бьешься как мужчина. Хочешь грести. Зачем делать лишнее, да? — он хлопнул Ника, тот кивнул. — Видишь? Господин Ник согласен.

— Да? — тон Дарси был опасным.

— Да. То есть, нет, — Ник был в смятении. Он знал, что Максл нес бред. Но, хоть Ника заставляли терпеть сложные задания каждый день, всю жизнь, будь у него шанс смотреть со стороны, а не действовать, разве он не использовал бы это? — Я не во всем согласен.

— Тебе не нравится быть девушкой?

Голос Дарси остался рычанием.

— Не нравится. Леди Шарлеманса, может, и хотят убедить остальных, что они — слабачки, но женщины Пэйс Д’Азур и Кассафорте не просто милые собачки.

Что-то в том, как говорила Дарси, вызвало смятение Ника. Его восхищали ее слова, но было даже страшно, как она цедила слова, словно рабочий, забивающий гвозди. С того дня, как она поцеловала его в щеки, он надеялся, что нравился Дарси. Его смущало, как много для него значила ее оценка. Он кашлянул и попытался поддержать ее.

— В Кассафорте женщины занимают места у власти, как мужчины, — объяснил он Макслу. — У нас есть женщины-нунции, ремесленники, стражницы…