Ученик поневоле

Но время нельзя обернуть вспять. И теперь он умрёт.

– Баркли! – услышал он чей-то крик. Голос напоминал Виолин, и мальчик, которого слепой ужас лишил способности трезво рассуждать, решил, что это её призрак. – Баркли!

Он закрутил головой в поисках её полупрозрачного образа, но ничего похожего не заметил. Тогда он нехотя обернулся на чудище, что конвульсивно извивалось, проглотив добычу, не встряхнув её перед этим хорошенько.

– Баркли!

До него наконец дошло, что голос доносился не с того света, а из желудка чудища. Змеиное тело вспучивалось, и причина была не в газах. Виола была жива! И в ловушке.

Воспользовавшись тем, что штиервурм отвлёкся на внутренний дискомфорт, Баркли подбежал к его боку.

– Виола! Я здесь! Тебе нужно выбираться оттуда!

– А то я сама не знаю! Сделай что-нибудь! – Её крик приглушило глухое урчание из живота чудища.

– Что я могу сделать?

– Что угодно!

Баркли достал из кармана тупой ножик для срезки грибов и воткнул его в бок чудища, но маленькое лезвие даже кору-чешую не пробило.

– У меня не выходит!

– Воспользуйся своим чудищем! Оно выше классом!

Баркли мог назвать кучу причин, почему это была ужасная идея. И, прежде всего, он понятия не имел, как призывать чудище. А даже если бы и знал, им уже противостоял один свирепый монстр. Какой резон увеличивать это число до двух?

Пока он колебался, штиервурм хлестнул по нему хвостом, сбив с ног, и Баркли покатился кубарем по склону и со стоном растянулся на берегу реки.

Из живота чудища в небо вырвался красный луч. Баркли торопливо вскарабкался назад на холм, и здесь его взору предстала воистину кошмарная картина, как из рваной дыры в змеиной плоти высунулась окровавленная рука. Рана быстро удлинилась, пока не стала в человеческий рост. Первой наружу выпала Митзи, а следом Виола. Баркли подхватил обеих, пока те не повторили его болезненный спуск по склону.

Чудище мучительно застонало и поползло прочь. Баркли не отводил от него взгляда до того самого момента, пока оно опять не погрузило голову в землю. Лишь затем он повернулся к Виоле и Митзи и не сдержался:

– Фу!

Обе были вымазаны в желудочном соке и жёлтой жиже, которой, видимо, была кровь змеи. Зажав рот одной рукой, он смахнул попавшие на одежду капли этой гадости.

Узлы по бокам головы Виолы промокли насквозь, не попавшие в них короткие кудряшки облепили виски. Она вытерла лоб от жёлтой слизи, но в следующий миг взобравшаяся ей на плечо Митзи встряхнулась, снова её забрызгав.

Виола сердито посмотрела на Баркли.

– Это всё ты виноват!

– Я виноват? – возмутился он. – Это тебя он чуть не сожрал!

– А не надо было прислоняться к дереву, которое на самом деле не дерево!

– А не надо было на меня огрызаться!

Запыхтев от злости, Виола ткнула пальцем в грудь Баркли.

– Тебе повезло, что я что-то придумала, иначе я была бы уже мертва, и кому бы следовало сказать за это спасибо, а? Мне всё равно, избавишься ты от метки или нет. Ты – чудолог, и ты мог меня спасти! Как я спасла тебя!

Баркли сглотнул. Она действительно его спасла. И хотя Баркли совершенно не хотелось быть героем, будь это приключенческий роман, именно Виола была бы героиней, а он – худшим в мире помощником.

Глава 9

К концу третьего дня пути настроение ребят было хуже некуда. Баркли был вконец измотан, потому что не спал по ночам, боясь нападения какого-нибудь огромного голодного чудища. Виола была сыта по горло однообразной пищей: ели они лишь грибы, найденные Баркли. А Митзи устала греть ребят своим магическим светом. В итоге они почти не разговаривали, не считая жалоб на холод и ноющие ноги, поэтому Баркли подпрыгнул от неожиданности, когда Виола вдруг объявила:

– Мы пришли!

Баркли не сразу понял, о чём она. Перед ними не возникла стена или дорога, да и лес не думал заканчиваться. Но затем он заметил, что трава под ногами пробивалась из трещин между булыжниками. Прямо посреди улиц росли деревья, на ветках которых покачивались фонари, полные светлячков. Приземистые, напоминающие лачуги домики теснились группками, как поганки, их двери украшали венки из мха и колючек. Стены зданий были так густо оплетены плющом, что казалось, будто земля пытается поглотить город.

Но если Сикомор выглядел просто немного странным, то внешний вид его жителей вызывал откровенный шок, так что даже Виола, с ног до головы в золотых значках, бледнела на их фоне. Они носили длинные мантии из меха или плотной шерсти. Шляпы у всех были разные: какие-то с перьями, другие остроконечные или, наоборот, плоские. Обувь тоже поражала разнообразием, начиная с сапог по середину бедра и заканчивая изящными стеклянными туфельками. Лица местных жителей пестрели самыми разными оттенками кожи. И хотя почти все были одеты по-зимнему тепло, у многих можно было заметить выглядывающие из-за краёв одежды золотые татуировки, такие же непоседливые и неугомонные, как метка Баркли.

И куда ни посмотри – повсюду были чудища. Они сидели на плечах у хозяев, выглядывали из окон, играли на печных трубах, лазали по деревьям и летали над головой.