Ученик рун. Том 2

— Приготовиться! — гаркнул десятник. — Бойцы, по местам!

Команде подчинились все — и выжившие гвардейцы, и аристократы, что еще пару часов назад спесиво потягивали вино и громко смеялись в кругу себе подобных. Сейчас, перед лицом неведомо откуда взявшейся нежити, все были относительно равны.

Я тоже выполнил команду — занял позицию за спинами бойцов, готовый колдовать целительные печати или обрушить потолок всего зала, если дела пойдут совсем плохо. О нашем плане были оповещены все присутствующие, и на мое удивление вельможи восприняли его весьма спокойно. Никто не закатывал истерик или не требовал спасти их шкуры. Если для спасения наследницы требовалось обрушить на их головы сотни фунтов камня — они были готовы. Как говорится, двум смертям не бывать, а вот быть раздавленным камнем или разорванным когтями и зубами волколаков — выбор из двух плохих вариантов. Многие предпочли погибнуть под завалом, если это даст шанс прочим. Впрочем, никто глупо погибать не собирался. Если дела пойдут совсем туго, люди начнут отступать в коридоры, расчищая площадку для моего колдовства.

Правда, некоторые вельможи гвардейцы усомнились в моей способности быстро провернуть подобное колдовство, но все вопросы были сняты после того, как под изумленные взгляды всех присутствующих — кроме Ториса, который понимал, на что я способен — я блуждающим щитом Ур буквально рассек одну из опорных балок под потолком. Чуть сложнее будет рвануть всю эту массу вниз, чтобы обрушение было массовым, но я решил, что повторю то же, что сделал на пути к Трем Башням — просто вслепую расстелю дикие щиты по максимальной площади со стороны второго этажа, и рвану их вниз. Главное, чтобы сил хватило. Конечно, все это было бы проще делать, если бы я видел, где именно находятся мои щиты, но тогда я могу упустить момент, и вся затея пойдет коту под хвост.

Вот, створки входных дверей дрогнули раз, другой, после чего массивный дверной засов жалобно хрустнул, показывая миру острые щепы, что полезли из древесины.

Первый шок от столкновения с агрессивной нежитью прошел, и сейчас в мужчинах проснулся дух охотников: какая к бездне разница, волколак перед тобой, или медведь-шатун? Последние были даже тяжелее и в некоторых моментах опаснее. Единственное отличие нежити от живых противников — она не испытывает боли, только ярость и жажду крови. Нежить не развернется и не побежит, но укрепленная сталь все так же способна пронзить мертвую плоть, как способна пробить и крепкую шкуру кабана-секача.

Так что когда засов вылетел от очередного удара, выбрасывая вперед огромные, с палец щепы во все стороны, защитники были готовы к встрече.

— Копья! — прокричал кто-то, и шаг вперед сделала пятерка мужчин с огромными десятифутовыми пиками, на которые можно было насадить волколака, как на вертел.

Вот, первая тварь запрыгнула внутрь зала, снося огромной мордой остаток дверных створок, готовая рвать и кромсать все живое. Гвардейцы же, что стояли вдоль стен, тут же подожгли тряпки на фитилях и к порогу полетели кувшины с ламповым маслом, которое моментально вспыхнуло огненной преградой, отсекая тварь от своих товарищей по стае.

Волколак, который еще не понял, что остался один — а это была умная тварь, пусть и неживая — бросился на первого попавшегося дворянина с пикой в руках. Но мужчина в желто-зеленом сюртуке и щегольском берете, сдвинутом набок, не растерялся, а, только ухнув, упер свое пехотное оружие в специальную выщербину на гладком полу, прижимая древко пяткой.

Мы с Магнусом знатно попортили пол поместья лезвиями Фео, делая эти самые выщербины-упоры для древкового оружия, чтобы мужчины могли применить свои навыки охоты на крупного зверя! Не способный изменить направление прыжка, волколак всем весом налетел на копье. Я видел, как выгнулось древко, но перед боем мы прошлись с укрепляющими печатями по всему оружию — пика выдержала, а четырехгранный наконечник без стопора вошел глубоко в грудь волколака, пробивая и шкуру, и кости, и вышел с обратной стороны промеж лопаток, где-то в области хребта.

Для любого живого существа, того же обычного волка или медведя, такая рана была бы смертельной, а смельчак, что нанес подобный удар — стал бы героем дня. Охотники бы весь вечер пили не только во славу императора Форлорна Девятого и его дочери, наследницы Элаизы, но и за охотника и его твердую руку, которой того наградили предки. Но мы имели дело с нежитью, так что волколак только рванул в сторону, обезоруживая мужчину и при этом вгоняя пику еще глубже.

Но дело уже было сделано — монстр замер на месте, так что дежурившие на блоках слуги, пусть и испуганные до смерти, всем весом навалились на веревки, сжимая петли арканов, что гвардейцы выбросили под лапы и на голову волколака, рискуя при этом нарваться на острые когти чудовища. Мгновение и одна из петель плотно затянулась на задней лапе и еще одна — на шее нежити.

Пока волколак не порвал канаты острыми, как бритвы когтями, прозвучала команда десятника:

— Поднять на копья! Рубить лапы!