Ученик убийцы

Фокусник все еще продолжал улыбаться, взбираясь по пожарной лестнице отеля до четвертого этажа, неслышно, как тень, ступая по гулким чугунным ступенькам. Верхняя из них располагалась на восемь футов ниже края плоской, крытой медью крыши, достаточно широкого, чтобы человек с задатками Гаррика мог свободно за него ухватиться. Положившись на силу собственных пальцев, он оттолкнулся от перил, рванулся вверх, ухватился за холодный медный бортик и тут же подтянулся всем телом. Выбравшись на ровную поверхность крыши, он побежал по тусклому медному покрытию, пригнувшись, чтобы не привлекать любопытных взглядов возможных любителей подглядывать из-за занавесок. Держа туловище почти горизонтально, он торопливо двигался вперед, и острый нос Смарта рассекал ночной воздух, как клюв орла.

«Вот она, жизнь чемпионов, – думал Альберт Гаррик. – Свежий ветерок с Темзы, сверхъестественная квантовая мощь и комната, битком набитая боевиками-янки, чтобы испытать мои новые способности. Магия воистину реальна, и заключена она во мне самом».

Каминная труба оказалась именно там, где он помнил. Столб из скрепленных крошащимся известковым раствором красных и желтых кирпичей, возможно, немного обветшавший от старости и непогоды, но в целом мало изменившийся. Даже в те времена, когда здесь обитал Биллтоу, эта труба уже не использовалась по назначению. Ее заделали снизу рядом треснувших глиняных горшков, сквозь которые дым не просачивался уже лет десять. Гаррик тогда смел эти горшки одним размашистым ударом и вышиб замковый камень печного свода.

«Даже заштукатурить не потрудились, – подумал он почти с разочарованием. – И эти федералы считают себя лучшими из лучших».

Жерло дымохода уходило вниз, заполняясь непроницаемой тьмой. Вместо приятного запаха сажи, который напомнил бы Гаррику о доме, из этой тьмы веяло только кисловатой сыростью да ощущением бесконечной глубины. Фокусник легко перебросил ноги в просвет трубы и уселся на край дымохода, вглядываясь вниз.

«Он и впрямь такой узкий, каким я его помню».

Ширина плеч Гаррика едва ли позволила бы ему протиснуться в просвет трубы, даже по диагонали.

«Когда я последний раз спускался в эту трубу, это заняло некоторое время и потребовало изрядных усилий, – подумал Гаррик. – Но сейчас все будет иначе».

Воспользовавшись новыми квантовыми способностями, Гаррик приказал связкам плечевого сустава расслабиться, так чтобы головка плечевой кости вышла из суставной впадины.

«Никакой боли, – скомандовал он нейронам. – Мне нужна ясная голова, а в прошлый раз, когда я лез через эту трубу, я скрежетал зубами от муки».

Гаррик от рождения был немного близорук, зато обладал превосходным ночным зрением. Этот свой дар он объяснял припарками из вареных овощей, которые прикладывал на ночь к векам дважды в неделю, а потом съедал поутру вместе с завтраком.

«Но даже в этом случае, – рассуждал он, спускаясь на здоровой руке в проем дымохода, – не будет вреда, если я приоткрою свои зрачки чуть шире, чтобы улавливать рассеянный свет».

Гаррик ухмыльнулся, и его зубы блеснули во мраке, как лимонные леденцы.

«Рассеянный свет? Смарт, дружище, уж не знаю, как и благодарить тебя за то, что ты так заботливо передаешь мне свои разносторонние знания».

Зрачки Гаррика начали расширяться, пока не поглотили всю радужку. Теперь он мог видеть даже черных пауков, прячущихся в щелях закопченного дымохода темной ночью.

«Вот в чем заключается настоящая магия, – подумал он. – Открытость сознания».

Гаррик уперся коленями в стены дымохода, перенося на них вес тела, и начал спускаться во тьму, как демон, сходящий в ад.

Сидя в ванной комнате конспиративной квартиры ФБР, Райли задавался вопросом: не одолевают ли его галлюцинации из-за падения и удара головой. А может, он страдает какой-то тяжкой душевной болезнью, которая могла развиться у него из-за жизни, полной нескончаемых истязаний.

«Я ничего не чувствую. Даже мой страх потускнел и угас. Может статься, я уже нахожусь в какой-нибудь лечебнице для умалишенных и мои руки скручены смирительной рубашкой».

Однако футуристические фантазии, которые предположительно являлись порождением его больного мозга, были исполнены на редкость реалистичных подробностей. Скажем, мисс Савано он видел куда отчетливее, чем любого из тех, за кем ему приходилось шпионить. Он замечал капельки пота у нее над бровями, когда она билась над путами, стянувшими ее запястья. Он слышал, как она скрипит зубами от отчаяния, и видел, как напрягаются мышцы на ее длинной шее.

– Высматриваешь что-то особенное? – спросила вдруг Шеви.

Райли уже начал что-то бормотать, отпираясь, но Шеви его перебила.

– Хочешь услышать кое-что ироничное, малыш?

– Да, мисс. Само собой.

Она снова подергала наручники, которые держали ее руки привязанными к трубе унитаза.

– Так вот, я нахожу массу иронии в том, что сейчас я охотно посетила бы туалет.

Райли постарался сдержать улыбку.

– И вы называете это иронией потому, что привязаны к сосуду в уборной и при этом не можете им воспользоваться?

– Совершенно верно.