Ученик убийцы [издание 2010 г.]

— Я пытаюсь, — огрызнулся он. — Это не так уж легко — подобрать нужные слова. Я даже не уверен, что должен разговаривать с тобой. Является ли это вмешательством или советом? Но твои уроки еще не начались, так что я скажу это сейчас. Делай для него все, что можешь. Не спорь с Галеном. Будь уважительно вежливым. Слушай его и учись так быстро и хорошо, как можешь. — Он снова замолчал.

— Я, собственно, так и собирался, — заменил я несколько резко, так как был уверен, что Баррич хотел сказать что-то совсем другое.

— Я знаю это, Фитц! — Он внезапно вздохнул и рухнул в кресло у стола напротив меня. Потом стиснул голову руками, как будто она болела. Я никогда не видел его таким взволнованным. — Давным-давно я разговаривал с тобой… об этом, другом волшебстве. Даре. Проникать в сознание животных, почти превращаясь при этом в одно из них… — Он замолчал и оглядел комнату, как будто боялся, что кто-то может его услышать. Потом наклонился ко мне поближе и заговорил тихо, но настойчиво: — Не пачкайся о Дар. Я изо всех сил старался, чтобы ты понял, насколько это позорно и неправильно. Но я ни разу не почувствовал, что ты действительно понял это. О, я знаю, что ты по большей части подчинялся моим требованиям. Но несколько раз я чувствовал или подозревал, что ты делаешь нечто, чего не может позволить себе ни один порядочный человек. Говорю тебе, Фитц, лучше бы я увидел тебя… лучше бы я увидел тебя «перекованным». Да, и нечего так на меня смотреть. Я говорю то, что думаю. А что до Галена… смотри, Фитц, никогда даже не упоминай о Даре при нем. Не говори, даже не думай об этом поблизости от него. Я мало знаю про Силу и про то, как она действует, но иногда… О, иногда, когда твой отец касался меня ею, мне казалось, он читает в моем сердце лучше меня самого. Он видел то, что я скрывал даже от себя.

Внезапно кровь прилила к лицу Баррича, и в его глазах блеснули слезы. Он посмотрел на огонь, и я почувствовал, что мы подходим к сути того, что он должен был сказать. Не хотел, а именно был должен. В нем был глубокий страх, в котором он не мог себе признаться. Человек менее мужественный и менее суровый к самому себе дрожал бы на месте Баррича.

— …боюсь за тебя, мальчик. — Баррич говорил серым камням над очагом, и так тихо, что я с трудом разбирал слова.

— Почему? — Чем проще вопрос, тем лучше, учил меня Чейд.

— Я не знаю, увидит ли он это в тебе или что он сделает, если увидит. Я слышал… нет, я знаю, что это правда. Жила на свете девушка, в сущности говоря, почти девочка. У нее был подход к птицам. Она жила в горах, к западу отсюда, и говорили, что она может вызвать с неба дикого ястреба. Некоторые люди восхищались ею и утверждали, что это от богов. Они относили к ней домашнюю птицу или звали эту девушку, если курица плохо неслась. Она не делала ничего, кроме хорошего, насколько я слышал. Но однажды Гален выступил против нее. Он сказал, что это извращение и что для мира будет очень плохо, если она доживет до того, чтобы рожать детей. И однажды утром ее нашли избитой до смерти.

— Это сделал Гален?

Баррич пожал плечами — жест, весьма для него необычный.

— Его лошади не было в конюшне в ту ночь, это я знаю. А его руки были в синяках, и у него были царапины на лице и шее. Но не те царапины, которые могла бы нанести женщина, мальчик. Следы когтей, как будто бы на него напал ястреб.

— И ты ничего не сказал? — усомнился я.

Он горько и отрывисто засмеялся:

— Кое-кто другой высказался еще до меня. Галена обвинил двоюродный брат той девушки, который работал здесь, в конюшне. Он не стал ничего отрицать. Они пошли к Камням-Свидетелям и дрались друг с другом, ища правосудия Эля, который всегда присутствует там. Судом выше королевского решаются там споры, и никто не может возразить против его решения. Мальчик умер. Все сказали, что это правосудие Эля и что мальчик солгал. Один человек сообщил об этом Галену. А тот ответил, что правосудие Эля заключалось в том, что девочка умерла, прежде чем родила, и ее двоюродный брат тоже.

Баррич замолчал.

Меня мутило от его рассказа, и холодный страх сковал меня. Вопрос, однажды разрешенный у Камней-Свидетелей, не может быть поднятым вновь. Это больше чем закон, это воля самих богов. Так что меня будет учить человек-убийца, который попытается убить и меня, если заподозрит, что я владею Даром.

— Да, — сказал Баррич. — Ох, Фитц, сынок, будь осторожным, будь мудрым. — Мгновение я чувствовал потрясение, потому что это звучало так, как если бы он боялся за меня. Но потом он добавил: — Не позорь меня. Не позорь отца. Не дай Галену повода сказать, что я позволил сыну моего принца вырасти полузверем. Покажи ему, что в тебе течет истинная кровь Чивэла.

— Попробую, — пробормотал я.

Той ночью я лег в постель разбитым и испуганным.