Ученик Ведьмака

Во-первых, ведьма уменьшилась раза в три. Теперь ее плечи доходили мне только до колен, но на ней был все тот же длинный плащ, который волочился за ней по земле, а седые волосы спадали на горб и плечи, как траченные молью занавески. Изменилась и ее кожа. Она вся мерцала, растягивалась и тянулась. Но красные глаза остались прежними. Лишь раз старуха в ярости взглянула на меня, затем отвернулась и заковыляла к углу амбара. На ходу она продолжала уменьшаться. Неужели это все из-за соли и железа? Я не знал, что еще делать, поэтому просто провожал ее взглядом, изможденный до предела.

Но Алиса, похоже, не думала, что с ведьмой покончено. Она отдала малышку Элли, ринулась к огню, вытащила головешку и побежала за Мамашей Малкин.

Я знал, что она собирается сделать. Одно прикосновение – и ведьму охватит пламя. Что-то внутри меня противилось этому. Слишком жестоко. Я поймал Алису за локоть, когда она бежала мимо, и заставил ее бросить горящую палку.

Девочка свирепо глянула на меня, и мне показалось, что сейчас я тоже отведаю ее остроносых туфель. Но вместо этого Алиса так крепко сжала мою руку, что ее ногти глубоко впились в кожу.

– Борись, иначе не выживешь! – зашипела она мне в лицо. – Доведи дело до конца, а не то и сам сгинешь, и нас всех погубишь!

Она выпустила мою руку, и я увидел капельки крови там, где ее ногти вонзились в кожу.

– Ты должен сжечь ведьму, – сказала Алиса, и злости в ее голосе поубавилось. – Тогда она больше не вернется. Сажать в землю мало. Это временное средство. Старик Грегори знает это, но он слишком мягкосердечен, чтобы жечь их. А теперь слишком поздно…

Мамаша Малкин исчезала во тьме за амбаром, уменьшаясь с каждым шагом. Ее черный плащ тянулся следом по земле.

И тогда я понял, что ведьма совершила большую ошибку. Старуха пошла неверной дорогой, через самый большой загон для свиней. Теперь она с легкостью могла прошмыгнуть под самой низкой перекладиной загона.

Свиньи сегодня натерпелись. Пятерых закололи, и это шумное грязное действо очень напугало остальных. Поэтому они стали не очень-то дружелюбными, чтобы не сказать больше. Сейчас в амбар никому не стоило заходить. Большие волосатые свиньи сожрут все, что попадется.

Скоро настала очередь Мамаши Малкин пронзительно кричать.

– Это то же самое, что сжечь, – сказала Алиса, когда все наконец затихло.

Я видел облегчение на ее лице, да и сам его чувствовал. Мы оба были рады тому, что все кончено. Я так устал, что просто пожал плечами, в голове не осталось ни единой связной мысли. Потом я повернулся к Элли, и мне не понравилось то, что предстало моим глазам.

Элли была напугана до смерти. Она смотрела на нас, не веря в то, что случилось и что мы сделали. Она как будто впервые по-настоящему меня рассмотрела и поняла, кто я такой.

И я тоже осознал одну вещь. Мне вдруг стало ясно, чтозначит быть учеником ведьмака. Люди обходят нас стороной, боясь к нам приближаться. Я видел, как они вздрагивали и крестились только потому, что мы шли через их деревни, но никогда не принимал этого на свой счет. Мне всегда казалось, что это относится к Ведьмаку, а не ко мне.

Но я не мог отрицать, что теперь это происходило со мной и в моем собственном доме.

Меня вдруг охватило невыносимое одиночество.

ГЛАВА 14 Coвeт Ведьмака

Не все сложилось так трагически. Джек не погиб. Я не стал задавать слишком много вопросов, чтобы не бередить раны, но все-таки узнал, что произошло. Рыло собирался сдирать шкуру с пятой свиньи, но вместо этого в неистовстве набросился на Джека.

У брата на лице была кровь свиньи. Мясник просто сбил его с ног, и Джек потерял сознание. Потом Рыло бросился в дом и схватил ребенка. Так он хотел приманить меня.

Нет, это я не совсем правильно рассказал. Все-таки это был не мясник: в него вселилась Мамаша Малкин. Через пару часов Рыло очнулся, пришел в себя и, не понимая, что же с ним произошло, уехал домой. Кажется, он даже ничего не помнил, и ни у кого не было желания просветить его на этот счет.

В ту ночь мы спали мало. Элли зажгла огонь в камине и до утра просидела в кухне, не выпуская дочку из рук. Джек отправился в постель – думал, что так его голове полегчает, но постоянно просыпался от приступов рвоты.

За час до рассвета домой вернулась мама. Радости в ее глазах я тоже не заметил. Наверное, стряслось что-то плохое.

Я донес ее вещи до дома и спросил:

– Все в порядке, мам? Ты выглядишь усталой.

– Ничего, сынок. А что здесь произошло? Я по твоему лицу вижу – что-то не так.

– Долгая история, – ответил я. – Идем лучше домой, я там все расскажу.

Когда мы пришли в кухню, Элли была так счастлива видеть маму, что заплакала, а вслед за ней заревел и ребенок. Потом спустился Джек. Мы пытались разом все рассказать, но я сдался почти сразу: Джек, как всегда, повысил голос и не давал другим и слова вставить.

Мама быстро его угомонила.

– Спокойнее, Джек, – сказала она. – Это пока мой дом, и я не выношу криков.

Он, конечно, не обрадовался такому обращению, тем более на глазах у Элли, но понял, что лучше не спорить.