Ученик воина

Тем временем фельдшер «Ариэля» вместе с хирургом Танга собирались приступить к пересадке кожного протеза Элли Куинн. Протез должен был служить ей лицом, пока (когда именно и каким образом?) ее не доставят в клинику, где будет осуществлена биорегенерация.

– Зачем тебе присутствовать при этом? – тихо спросил Майлз у Элен, когда она на цыпочках подошла к операционному столу.

Она покачала головой.

– Я хочу посмотреть.

– Зачем?

– А ты зачем?

– Я никогда не видел такой операции. И потом, она была ранена, исполняя мой приказ. Мой долг как командира быть рядом.

– В таком случае и мой тоже. Я целую неделю работала с ней плечом к плечу.

Фельдшер сняла бинты, и взорам открылось нечто жуткое: нос, уши, губы, щеки – ничего этого не было; подкожный жир и волосы сгорели дотла. И все же Элли пыталась что-то сказать, издавая невнятное клокотание. Ее болевые рецепторы заблокированы, напомнил себе Майлз и вдруг, отвернувшись, прижал ладонь к губам.

– Я думаю, нам здесь нечего делать. Обоим. Все равно мы ей ничем не поможем.

Он поднял глаза на Элен. Она была мертвенно бледна, но, судя по всему, не собиралась покидать свой пост.

– До каких пор ты собираешься стоять здесь? – спросил Майлз и подумал: «Боже, а ведь на ее месте могла оказаться ты…»

– Пока не закончат, – сухо ответила она. – Или пока не перестану чувствовать ее боль. Пока не огрубею, как отец. Если я перестану чувствовать боль другого, то уж сочувствовать врагу не буду наверняка.

Майлз покачал головой:

– Мне кажется, нам лучше продолжить разговор в коридоре.

Элен нахмурилась, собираясь воспротивиться, но, посмотрев на Майлза, последовала за ним без возражений. Едва они вышли, как Майлз привалился к стене, тяжело дыша и глотая вязкую слюну.

– Может, принести тазик? – предложила Элен.

– Не надо. Через минуту я буду в порядке.

Минута прошла, и ему, слава Богу, удалось не оскандалиться. Переведя дыхание и почувствовав, что в состоянии говорить, он категорически изрек:

– Женщинам не место на поле боя.

– Почему? Неужели это, – Элен кивнула в сторону палаты, – было бы не так ужасно, если бы на месте Элли оказался мужчина?

– Не знаю, – проговорил Майлз. – Твой отец однажды сказал мне: если женщина натягивает военную форму, она отдает себе полный отчет в том, что ей грозит. И ты должен стрелять в нее не задумываясь. Довольно странный способ утверждения равноправия полов. Мое естество подсказывает другое. К примеру, укрыть плащом ее плечи. Но не сшибать с плеч голову.

– Честь всегда бок о бок с риском, – раздувая ноздри, возразила Элен. – Отвергая риск, ты отказываешься от чести и славы. А я-то думала, что рядом со мной единственный на Барраяре мужчина, способный допустить, что честь женщины – не только то, что находится у нее между ног.

– Честь солдата – исполнение его патриотического долга.

– Или ее патриотического долга.

– Или ее долга, – согласился Майлз. – Но мы служим не родине, а императору. Это далеко не одно и то же. Мы здесь зарабатываем десятипроцентную прибыль для Тава Кольхауна. По крайней мере до недавнего времени делали это.

Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза – надо было собрать силы, чтобы продолжить инспекцию. Но вот он снова обернулся к Элен:

– Ты, кажется, говорила что-то насчет необходимости стать грубой? Бесчувственной?

– Да. И что?

– Моя мать была настоящим солдатом, поверь. Но я не думаю, что ей была безразлична чужая боль. Даже боль ее врага.

После этих слов между ними надолго воцарилось молчание.

Совещание офицеров по поводу возможной контратаки противника получилось, к счастью, не таким напряженным, как ожидал Майлз. Они собрались в конференц-зале, где раньше заседало заводское начальство. Отсюда открывалась захватывающая панорама всей станции. Тяжело вздохнув, Майлз опустился в кресло – спиной к иллюминаторам.

Он быстро освоился с ролью беспристрастного арбитра, сопоставляющего различные предложения – и это при почти полном отсутствии информации, на которую можно было бы опереться. Он серьезно кивал, изредка ронял многозначительные «ага» и «хм», а вот «помоги нам Бог» произнес лишь однажды, – заметив, что Элен при этом едва удержалась от смеха. Торн, Осон, Джезек с Даумом и еще трое освобожденных из плена фелицианских офицеров справились с обсуждением и без активного вмешательства верховного главнокомандующего. Майлз вежливо и осторожно отклонил лишь те варианты, которые не оправдали себя в схватке с пеллианами.

– А вот что действительно всем нам здорово помогло бы – это если бы вы, майор Даум, вышли на связь со своим командованием, – сказал Майлз, подводя итог совещания. – Может быть, удастся найти добровольца, который попытается долететь на катере до планеты и сообщить им о нашем положении…

– Сделаем все возможное, – заверил Даум.