Ученик воина (Солдат-недоучка)

Но, с другой стороны, Форхалас был известен как честный и справедливый человек. Поэтому можно было предположить, что он примет нелегкое решение встать на сторону отца Майлза, не желая терпеть отвратительные козни Фордрозы. Два графа так долго враждовали, пережили стольких друзей и недругов, что их распря стала уж чем-то самодовлеющим, независимым от них самих. Пожалуй, выбор императора имел свой резон – никто не рискнул бы обвинить старика Форхаласа в симпатии к бывшему регенту…

Оба аристократа обменялись короткими поклонами, как пара фехтовальщиков перед поединком, и сели друг против друга.

– Итак, – граф Форкосиган стал еще серьезнее и сосредоточеннее, – что на самом деле там произошло, Майлз? Я выслушивал доклады Иллиана, но они лишь порождали новые вопросы. А в последнее время я вообще не имел никаких вестей…

Майлз решил выиграть еще несколько секунд.

– Почему? Разве его агент больше не присылает донесений?

– Дело не в этом. Капитан Иллиан взят под стражу.

– Что?!

– Ждет суда. Он проходит по твоему делу о заговоре.

– Абсурд!

– Ничуть. Все очень логично. Моим противникам стало гораздо легче бороться со мной, когда они лишили меня глаз и ушей.

Форхалас кивнул, словно говоря: «Да, я и сам поступил бы так же». А Майлз покраснел от стыда – то ли за себя, то ли за императора.

– Ничего, – сухо усмехнулся отец. – Ему не повредит побыть несколько дней по ту сторону решетки. Весьма поучительный опыт. Но он, конечно, на тебя сердит.

– Проблема в том, – как-то отстраненно проговорил Грегор, – что неизвестно, кому служит капитан Иллиан – мне или моему премьер-министру.

В глазах императора, в каждом его жесте сквозила неуверенность.

– Тот, кто служит мне, служит вам, – напомнил граф Форкосиган. – Ручеек опыта каждого из ваших подданных вливается в широкую реку государственной власти. А вы – устье этой великой реки.

Никогда еще из уст отца Майлз не слышал ничего более близкого к лести. Значит, он действительно встревожен не на шутку.

– Вы несправедливы к Саймону Иллиану, подозревая его, – продолжал Форкосиган. – Он верой и правдой служит вам, как до того служил вашему деду.

«Интересно, что я за приток в этой гидросистеме? – размышлял Майлз. – Некоторые из моих наемников способны изрядно подпортить чистоту воды». Он взглянул на отца.

– Вы спрашиваете, что там произошло?

Теперь перед ним возникла новая трудность: с чего начать? Быстро восстановив в памяти хронологию событий, Майлз решил выбрать отправной точкой встречу с Ардом Мэйхью на Колонии Бета. Пришлось, конечно, упомянуть и об обстоятельствах знакомства с Базом Джезеком. Услышав это имя, отец поморщился, но ничего не сказал.

После этого пошло уже легче: блокада, высадка, битвы. Майлз так увлекся рассказом, что при описании одного из эпизодов кресло императора стало оссеровским флотом, Генри Форволк – капитаном Тангом, а отец – сразу всеми пеллианами…

Гибель Ботари. Граф Форкосиган слушал, погрузившись в себя, но потом сказал:

– Что ж… Теперь он избавлен от страшного груза и обрел покой.

Майлз покосился на императора и решил умолчать об откровениях инженера Висконти касательно принца Зерга. Судя по быстрому одобрительному взгляду, которым наградил его отец, это было правильно.

К тому моменту, как он приступил к последним страницам своего повествования – снятию пеллианской блокады, – Грегор слушал его, восхищенно открыв рот, да и глаза старого графа Форкосигана выражали явное удовольствие. Но едва Майлз добрался до встречи с Айвеном и тех выводов, которые он сделал, услышав рассказ кузена, как раздался знакомый сигнал часов. Майлз расстегнул карман и достал фляжку.

– Это еще что такое? – отец даже привстал с места.

– Нейтрализатор избытка желудочного сока. Не желаете? – вежливо предложил он.

– Благодарю, не откажусь, – отец отпил из фляжки с таким серьезным видом, что Майлз засомневался, шутил ли он.

История близилась к завершению. Он кратко и четко обрисовал причины, вынудившие его прибыть на планету тайно, указав в качестве основной необходимость застать врасплох Хессмана и Фордрозу. Айвен подтвердил рассказ своими свидетельскими показаниями. Бледные щеки Грегора покрылись румянцем мучительного стыда. «Извини, что мне пришлось открыть тебе глаза, – подумал Майлз, – но ты среди нас единственный, кто не может позволить себе роскошь удобных иллюзий. И ты еще предполагал, что я хочу занять твое место – Боже упаси!»

Наконец Майлз умолк. Император сидел, а граф Форкосиган поглядывал на сына удивленно, печально и задумчиво.

– И все-таки, – заговорил Грегор, – для чего еще могло вам понадобиться сколачивать такой большой флот, как не для завоевания трона – если не на Барраяре, то на какой-нибудь другой планете?