Ученик. Второй пояс

После своей победы основатель Ордена не уничтожил тех, кто правил землями до него, а лишь вышвырнул их прочь. Их приняли в клан Дизир побочной ветвью, дав при этом власти согласно их силе. А ведь их пришло шесть Предводителей. Гилай сказал, что с того времени Дизир и стал считаться вторым по силе кланом в Поясе. Беглецы сами стали именовать себя Дизир, но о своей ненависти не забыли.

А Орден после ещё не раз давал новые поводы. Год за годом он расширял свои владения. Добавил к ним ещё одну Шахту Духовных Камней, Сердце Леса, множество обычных лесов и полей. Нанёс обиды всем окрестным фракциям, а не только Дизир. И теперь каждый год на его границах проходили турниры, в которых все соседи пытались вернуть своё.

Или честней назвать их схватками? Узаконенными сражениями, где все желающие мстили за прошлые обиды, за раны отцов и дедов, за сломанные Возвышения и смерти. Потому что кулак слеп, а у меча нет глаз. Множество раз идущие, вошедшие на арены сражения, там и оставались.

И если Гилай прав, и это задание не более чем проверка новых учеников Академии, то нет ничего удивительного в том, что мой путь лежит к границе с Дизир. К кому бежать из Ордена, если не к их злейшим врагам? И ради чего я повёлся на уговоры учителя Рамаса и создавал свитки со своими техниками, ту статую? Что это, если не доказательство моих намерений?

Когда мы соскочили с ящеров на краю лагеря, к нам тут же шагнул пожилой послушник с зелёными отворотами на халате. Скользнул безразличным взглядом по пыльным доспехам моих людей. А вот на моём халате Академии и вышивке на рукавах задержался. Склонился:

— Старший!

Я ответно коснулся кулаком ладони в приветствии идущих:

— Младший.

Достал из кисета свиток с заданием и хлопнул им по ладони, заставляя вывалиться печать.

— Ученик Академии прибыл для участия в защите земель Ордена. Проводи меня к главе лагеря.

Шагая вслед за послушником, я думал о другом.

Одно дело знания, другое дело — поступки. И с кем сражаться тому, кто так много требует от Ордена? Конечно, с теми, кто никогда его не простит за своё поражение. Впрочем, боюсь, заместителю главы Ксилиму будет мало простой победы. Но уж что я точно не собирался делать, так это убивать по его желанию.

Глава лагеря, управитель в годах и по силе явно близкий к пику Мастера, прочитал мой приказ, проверил его каким-то перстнем, не доверяя печати, и выделил мне палатку. Моим словам о том, что со мной отряд внешнего ученика, пожелавшего присоединиться к защите земель, он если и удивился, то виду не подал. И добавил ещё одну палатку, словно у него есть запас на любой случай.

Впрочем, видя, как её полотнище растягивают на наших глазах, не удивлюсь, если так и есть. С его опытом, каких только умников он не видел за свою жизнь. А я даже до сих пор не уверен, что поступаю правильно, тратя время и силы на создание отряда. Невольно вспоминаются слова Кирта, сказанные им в лагере Питонов — мне бы выбрать для такого дела талантов, а не тех, кто упустил лучшие года своей жизни.

Закончится время, назначенное мне Клатиром для Возвышения и всё изменится. Уверен, всё изменится уже после города Древних. Но я слишком хорошо помню, как всё пошло в дарсову задницу после выхода из Миражного. Если есть возможность избежать этого, то разве не должен я приложить к этому все силы?

И даже это глупость, ведь теперь я ученик Академии и попаду в город по разрешению Ордена и ждать меня оттуда будут люди Ордена. К чему мне тренировать свой личный отряд? Кто его вообще пустит к городу Древних?

Значит будут служить Рейке. Или наконец пойдут своей дорогой, когда я покину Пояс. Жизнь покажет.

Я прибыл в лагерь с запасом, схватки должны начаться лишь через два дня, поэтому это время я использовал по делу. Граница Ордена и Дизир проходила по реке Ажарма. Я уходил чуть выше по течению, где уже не было видно разноцветных палаток, стоявших на обеих берегах, и текла чистая вода. Устраивался по пояс в воде и отдавался созерцанию ощущения воды, пытаясь объять как можно больше.

Мне не особо было интересно, что там водится в глубине реки или растёт на дне. Скорее я вслушивался в саму воду, в её струи и движение. Точно так, как делал это все эти дни пути. Но эта река была больше. И если раньше я познавал скорее вязкую, затягивающую неторопливость, то здесь я ощущал изменчивость и непостоянство. Внешне казалось, что Ажарма несёт свои воды только в одном направлении, мощно и неотвратимо, увлекая за собой ветки, стволы и лодки людей.

Но это было не так. Я ощущал десятки потоков, которые были сильней и быстрей на середине реки и медленней у берегов. Видел холодный родник, бивший на глубине. Его воды долго не смешивались с водой реки и даже пытались двигаться против течения, создав на дне ещё одну реку, более холодную и строптивую.

А самое главное, я ощущал, как в сотне шагов от меня потоки воды раз за разом сплетались, будто в сражении и закручивались в водовороте, словно пытаясь достичь дна.