Ученики Ворона. Огни над волнами

Историю нашего путешествия Ворон слушал крайне внимательно, время от времени что-то уточняя и заставляя нас упоминать о разных мелочах, которые мы за незначительностью опускали. Точнее — это делал Гарольд, который и был главным рассказчиком, а мы его дополняли.

Особенно он заинтересовался событиями той ночи, что мы провели в пустошах Лироя, в развалинах старого замка.

— Стало быть, звали этих призраков Марк и Леон, — загнул два пальца Ворон. — Надо полагать, это были Леон «Счастливчик» и Марк «Пузырь». А девушку как звали?

Мы переглянулись. Как-то вылетело ее имя из головы, вот напрочь.

— Не Гертруда? — без малейшего намека на улыбку поинтересовался мастер. — По всему выходит, что это она была. Белинда и Розалинда никогда не разлучались, Мелли Си погибла в последней битве, это было закреплено в рукописях, равно как и смерть Сюзанны Клети, ее сожгли при огромном стечении людей. Значит это была Гертруда Раваль, также известная как «Гертруда Отравительница».

Я потряс головой. Наш наставник что, застал их всех при жизни?

— Точно, Гертруда! — хлопнула в ладоши Аманда. — Так и есть! Мастер, вы что, их знали?

— Грейси, ты меня иногда изумляешь до невозможности, — вздохнула Фриша. — Просто наш наставник хорошо знает древние легенды. Этим призракам лет сколько, сама посуди?

— История Виталия и его двенадцати учеников относится к разделу особо запретных знаний, — пояснил Ворон. — Мне всегда было любопытно то, что запрещено, плюс от всей этой старинной истории исходил более чем притягательный аромат тайны и бунта, как мимо такого пройти? Вот и посидел в свое время в архивах, пообщался с людьми, которые что-то слышали, что-то читали, что-то передавали от отца к сыну. Интересно было узнать, что тогда на самом деле случилось, почему столько запретов на всем, где только мелькает имя Виталий.

— И что, много узнали? — с интересом спросил я.

— И да, и нет, — помедлив секунду, ответил мне Ворон. — Я успел узнать достаточно для того, чтобы немного понять истинные мотивы восстания и цели Виталия, но не прошел так далеко, как хотел бы. Мне для начала изрядно хлопнули по рукам, чтобы не тянул их куда не надо, и дали понять, что в следующий раз вдарят по другому месту, более чувствительному. Причем не только мне, но и тем, с кем я дружу. Точнее — дружил. Если моя голова — она только моя, что с ней хочу, то и делаю, то головы моих друзей — это другое дело. Ими рисковать нельзя. И я оставил свои поиски, во избежание.

— Не похожа эта Гертруда была на отравительницу, — Аманда поджала губы. — Девчонка вроде нас, ничего в ней рокового не было. Отравительницы — они другие, я видела, у нас в королевстве их время от времени казнили.

— А она такой и не была, — подтвердил наставник. — Просто случилось так, что именно ее заподозрили в отравлении брата одного из тогдашних королей. При этом она как раз пыталась его спасти от смерти, потому и была с ним до конца, до того момента, когда он испустил дух. Потом ее застали над бездыханным телом и обвинили в его смерти. Обычное дело. Как и то, что на основании этого ее приговорили к сожжению на медленном огне. Последнее, правда, не воспоследовало, ее успели похитить из камеры в последний момент и переправить на Юг, где в то время обретался сам Виталий. Ну а потом дороги привели её в Лирой, где, собственно, она и нашла свою смерть. Но это я уже связал то, что сам знаю, с тем, что вы мне рассказали. Слушайте, вы везучие ребята. Вот так встретить свидетелей той эпохи, пообщаться с ними и остаться после этого в живых — это невероятная удача.

— Насчет пообщаться, — это да, а насчет остаться в живых… Они же сказали, что не тронут нас, — пожал плечами я. — Они же такие, как мы… Или почти как мы.

— Про то и речь, — пояснил наставник. — Вам повезло в том, что они помнят, какими когда-то были. Призраки магов, да еще такие древние — это не просто концентрированное зло, это как-то по-другому называется, даже я сразу подходящего слова не подберу. Не стану врать, если бы мне пришлось с ними столкнуться, то до утра шансов дожить почти не было бы. Порвали бы эти трое и мое тело, и мою душу на мелкие кусочки. Их прижизненный опыт и тяжкое посмертие — это такая мощь, что говорить страшно. А оно у них всех такое, что не дай боги никому, и я сейчас не про то, какую лютую смерть они приняли, говорю, а про совсем другое. Я-то полагал, что тогдашние архимаги сделали все, чтобы закрыть всем двенадцати ученикам Виталия путь к упокоению душ, и обрекли их на вечные муки. Однако же вот, ошибся, по крайней мере — отчасти. Виталий, оказывается, провел над ними ритуал посмертной памяти, как видно, подозревал, что в случае его поражения душам учеников не будет покоя. Разумно, хотя и жестоко. Впрочем — спорный вопрос, как оно лучше — тут призраком существовать или там, невесть где, в виде мятущейся души. До той поры, пока сам этого не попробуешь, не разберешь до конца, как оно обстоит на самом деле.

— Почти ничего не понял, — пожаловался невесть кому Карл.