Ученики Ворона

Как оказалось, мы сорвали полномасштабную операцию имперцев. Никто из наших стратегов даже подумать не мог о том, что они на самом деле решат перевалить через Левантийский кряж и попробовать навести шороху в приграничных районах Асторга. Для полноценного удара в самое сердце королевства силенок, конечно, там было маловато, но попортить кровь народонаселению в тылу этот отряд мог изрядно. Пожечь деревни, поразорять города, народ потрепать. И все со словами: «Сами виноваты, нечего было на Линдуса задираться».

А если недоволен народ, то беды не избежать. Ему армию кормить, ему рекрутов для нее поставлять.

План был неплох, но кто мог знать, что на перевале будет сидеть и скучать дюжина магов-недоучек? Упрямых и боящихся подвести своего наставника. Больше смерти боящихся.

Так что мы теперь вроде как герои. Офицер, который умудрился выжить в этой заварухе (солдат ни от камней, ни от молний никто особо не прикрывал, потому из трех десятков в результате уцелел один) заверил Гарольда, что король Георг такого подвига нам точно не забудет и вознаградит по полной. Подтвердил это и усатый капитан-гвардеец, который пожаловал на бывший сторожевой пост к утру следующего дня в сопровождении изрядного отряда воинов. Он был крайне удивлен как тем, что эта территория до сих пор никем не захвачена, так и тем, что здесь кто-то из защитников в живых остался.

Собственно, именно его бойцы теперь и везли нас на лечение. А наши ребята, более-менее придя в себя, отправились вслед за наставником. Перевал стеречь, как было сказано выше, смысла теперь не имело, а других мест, куда остатки отряда можно было забросить, на Левантийском кряже не имелось. По крайней мере, таких, через которые крупный отряд врагов переправиться сможет. Правда, по слухам, имелись и подземные проходы с той стороны на эту, но их охранять Гарольд с компанией точно не собирались.

— Уже скоро, господа маги, — с почтением сообщил нам усатый сержант. — Через час на месте будем. Гляжу, ваш товарищ в себя пришел? Так это хорошо!

Он с жалостью глянул на меня, чем крайне перепугал. Когда такие матерые вояки проявляют чувства вроде сострадания, это не к добру.

Я поднес руку к лицу, причем это далось мне с большим трудом, и потрогал его. Вместо щетины, которая должна была пробиться в связи с тем, что я не брился уже несколько дней, нащупалось нечто непонятное. Причем это непонятное было бугристым и отслаивалось.

Поднеся к глазам чешуйку, оставшуюся в пальцах, я понял, что это моя кожа.

— Эй, — уставился я на Фришу. — Это чего такое?

— Знаешь, я тебя никогда красавцем не считала, — пригладила вечно растрепанные волосы соученица. — Так что и печалиться не о чем. И потом, мы маги. Для нас внутренний мир куда важнее внешности. Вон Ворон наш — он страшен как демон, особенно если больше двух кувшинов вина употребит. Рожа красная, нос крючком…

— Эль, мне становится совсем страшно, — обратился я к пантийцу. — Скажи мне, что с лицом?

— А ты как хотел? — резонно заметил тот. — «Призрачное копье» суть раскаленный сгустившийся воздух. Еще хорошо, что оно тебя краем задело, видать, прицел у того, кто его запустил, сбился. Ты успел на секунду раньше. Чуть ниже — и не говорили бы мы сейчас. Поверху оно прошло, но голову зацепило. Потому у тебя теперь волос нет и все лицо обожжено. Но ты не печалься.

— Не печалься? — Я дотронулся до затылка и понял, что опять ощупываю какие-то бугры. Волосы как корова языком слизала. — Не печалься? Я теперь лысый страшила! Как мне дальше жить? От меня как от Форсеза люди шарахаться станут!

— От Форсеза все разбегаются не потому, что он страшный, а потому, что урод, — не вполне логично заметила Фриша. — Во всех смыслах. Дерьмо он, а не человек.

— Он вообще уже не человек, — возразил ей Эль Гракх. — Что до тебя, фон Рут, так повторюсь — не печалься. И волосы отрастут, и с лицом все будет в порядке. Так Эбердин сказала, а она в этом понимает. Слезет эта кожа, новая вырастет. Она еще рецепт мази дала, которая тебе поможет в этом вопросе. Прибудем в город, с Фришей раздобудем что нужно, ее сварганим и тебя намажем.

Я оперся рукой о край телеги и хотел привстать, но, увы, ничего не получилось. Да еще и правое плечо заболело. Совсем забыл, что я его собственноручно кинжалом расковырял. И очень сильно. Тогда это не очень чувствовалось, а вот сейчас…

Ну, Эбердин. Ладно лицо, тут все понятно. Но плечо-то могла залечить?

— Не дергайся, — велела Фриша. — Лежи. Сказано ведь — почти прибыли. Чего суетиться? И ты угомонись.

Это она Филу. Тот заметил, что я зашевелился, и тревожно начал махать ветками. Мол, хозяин, ты чего? Ей-ей, скоро он Фалька догонит по мыслительным способностям. А чуть погодя и перегонит.

Городок, в который мы прибыли, и вправду оказался крошечным. «Три дома, две улочки, один трактир, и тот — с жареными тараканами на ужин», — так Агриппа о подобных местах отзывался, когда мы с ним и мастером Гаем в Кранненхерст ехали.